Вкус, знакомый с детства

В прош­ло­год­нем ян­вар­ском но­мере "Кру­гозо­ра" Гос­тем яв­ля­лась рус­ская пи­сатель­ни­ца Тать­яна Ше­реме­тева, кни­ги ко­торой ши­роко из­вес­тны в Аме­рике, Рос­сии и дру­гих стра­нах. В том же но­мере экс­клю­зив­но был опуб­ли­кован фраг­мент ро­мана, над ко­торым она  тог­да ра­бота­ла. Но вот "Вкус, зна­комый с детс­тва" - так на­зыва­ет­ся ро­ман - за­вер­шён и вско­ре вый­дет из пе­чати. Здесь  - свой­ствен­ная пи­сатель­ни­це "гре­мучая смесь" жен­ско­го взгля­да, тон­ко­го юмо­ра, ли­рики и люб­ви. Ос­та­юща­яся вер­ной "Кру­гозо­ру",  Тать­яна Ше­реме­тева лю­без­но пред­ло­жила ре­дак­ции две гла­вы из её но­вого про­из­ве­дения. Чи­тай­те, су­дите-ря­дите, дру­гим рас­ска­жите…

ГЛА­ВА 10

АНГЕЛ ЛЕГКОКРЫЛЫЙ

Се­год­ня в семь ут­ра поз­во­нила моя сес­тра и ска­зала, что хо­чет уви­деть­ся со мной. Это оз­на­ча­ет, что день про­пал. Ну что же, на­до го­товить­ся: ле­та­ет она на сво­ем здо­ровен­ном вне­дорож­ни­ке да­же по на­шим до­рогам, как лег­кокры­лый ан­гел по за­об­лачной вы­си. Бу­дет вто­рой зав­трак, обя­затель­но. Ей же не нуж­но сле­дить за сан­ти­мет­ра­ми и ки­лог­рамма­ми. Это я веч­ный за­лож­ник борь­бы за свою кра­соту.

В детс­тве на­ши от­но­шения не скла­дыва­лись, слиш­ком раз­ные мы бы­ли с са­мого на­чала. Ког­да по­яви­лась сес­тра, для ме­ня рух­нул мир. По­доз­ре­ваю, что сво­им рож­де­ни­ем она обя­зана ро­дитель­ской не­ос­то­рож­ности. Ма­ма, ско­рее все­го, не ожи­дала та­кой под­лянки от сво­ей реп­ро­дук­тивной сис­те­мы. Ко­роче, прос­мотре­ли они, по­том за­тяну­ли с ре­шени­ем, а по­том уже ста­ло поз­дно.

В детс­тве она бы­ла бе­лень­кая ль­ня­ная де­воч­ка. А по­том вы­рос­ла и ста­ла, как от­сти­ран­ная в от­бе­лива­теле. Кра­сок поч­ти нет, рес­ни­цы проз­рачные, во­лосы слиш­ком свет­лые, то­же поч­ти бес­цвет­ные, ру­ки-но­ги, как вер­ми­шелин­ки. А чер­ты ли­ца ос­та­лись дет­ски­ми - ши­рокий мяг­кий нос, ши­рокий рот, поч­ти круг­лые за­бав­ные гла­за… Наш пос­ле­дыш.

Муж­чи­ны на­чали на нее ре­аги­ровать ког­да она бы­ла еще школь­ни­цей. Я мно­го раз ду­мала, по­чему она им так нра­вит­ся. И по­том по­няла, что ее внеш­ность за­дева­ет, на­вер­ное, их са­мые чувс­тви­тель­ные и по­та­ен­ные стру­ны. Муж­чи­ны ее вож­де­ле­ют не толь­ко как взрос­лую жен­щи­ну, она, мне ка­жет­ся, бу­дит в них ка­кие-то Гум­бертов­ские ком­плек­сы, прос­ти гос­по­ди. Она для них од­новре­мен­но и взрос­лая, с ко­торой мож­но, и де­воч­ка, с ко­торой нель­зя, и от это­го еще боль­ше хо­чет­ся.

Ко­роче, Гал­ка на­ша по­лучи­лась ис­порчен­ной де­вицей. И по­ди ж ты, ведь и ей то­же нра­вились не од­ноклас­сни­ки, их она во­об­ще не за­меча­ла. С че­тыр­надца­ти лет ей ста­ли нра­вить­ся со­вер­шенно взрос­лые му­жики.

Я пом­ню, как од­нажды нам поз­во­нил ка­кой-то дядь­ка и с силь­ным ак­центом поп­ро­сил к те­лефо­ну Га­лю, ко­торая как раз от­бы­вала по­вин­ность на до­пол­ни­тель­ных за­няти­ях по ал­гебре. Ро­дите­лям к то­му вре­мени про свою млад­шую уже все бы­ло яс­но: они го­тови­лись к худ­ше­му. Ког­да ма­ма ус­лы­шала нез­на­комый соч­ный ба­ритон, она по­няла, что неп­ри­ят­ности го­раз­до бли­же, чем мож­но бы­ло се­бе пред­ста­вить. В тот же ве­чер она от­пра­вилась на ро­ман­ти­чес­кое сви­дание вмес­то сво­ей до­чери. У вхо­да в ки­ноте­атр ее ждал плот­ный во­лоса­тый кра­савец по име­ни Гам­лет.

Эту ис­то­рию на­ша мать рас­ска­зыва­ла мно­го раз и в ли­цах: как она по­дош­ла к то­му ти­пу со спи­ны, как взгля­дом мно­го­опыт­ной жен­щи­ны и об­ла­датель­ни­цы му­жа, ко­торый ре­гуляр­но хо­дил на сто­рону, при­кину­ла, че­го мож­но ожи­дать ее не­путе­вой до­чери от та­кого зна­комс­тва, как при­дав сво­ему го­лосу воз­можную вол­ну­ющую глу­бину и ин­тимность ин­то­нации, ска­зала в ши­рокую спи­ну:

- Доб­рый ве­чер, Гам­лет…

Му­жик ог­ля­нул­ся:

- Ви кто?

- Я - Га­ля. Поч­ти что.

- Ка­кой Га­ля?

- Та­кой Га­ля. Вы по те­лефо­ну зво­нили? Сви­дание наз­на­чали? Вот я и приш­ла на бу­дуще­го зя­тя пос­мотреть. А Га­ля, ви­дите ли, ма­лень­кая у нас еще. Так что по­ка я за нее. Ну что, пош­ли в ки­но? У нас ка­кой ряд? На­де­юсь, пос­ледний?

Гам­лет в ки­но ид­ти от­ка­зал­ся. И в ми­лицию ид­ти то­же не за­хотел. Ма­ма рас­ска­зыва­ла, что ни­ког­да не ду­мала, что взрос­лые лю­ди с из­бы­точ­ным ве­сом мо­гут так быс­тро бе­гать.

Муж­чин, ко­торые шли по сто­пам Гам­ле­та, бы­ло мно­го, и нам всей семь­ей при­ходи­лось от­го­нять их от на­шего ан­ге­ла, что­бы она не па­ла рань­ше вре­мени. Но от­цу с ма­терью на тот мо­мент бы­ло яс­но, что на не­бесах про на­шу чер­товку все уже бы­ло про­писа­но в де­талях.

К уче­бе моя сес­тра ра­но по­теря­ла вся­кий ин­те­рес, она рва­лась во взрос­лую жизнь.

Всту­питель­ные эк­за­мены в ве­тери­нар­ную ака­демию Гал­ка про­вали­ла, но го­рева­ла не­дол­го. И вско­ре тор­жес­твен­но объ­яви­ла мо­им бед­ным ро­дите­лям, что это все не бе­да и что есть хо­рошая спе­ци­аль­ность - во­дитель так­си. За­од­но и ма­шину во­дить на­учит­ся. Ду­маю, что свой пер­вый ин­фаркт наш отец за­рабо­тал имен­но пос­ле этих ее слов.

Она очень хо­тела быть са­мос­то­ятель­ной. И по­это­му, по­ка мы ис­ка­ли ей пре­пода­вате­лей для под­го­тов­ки в пе­дин­сти­тут, от­несла свои до­кумен­ты в пе­дучи­лище. Ей зас­чи­тали трой­ки, по­лучен­ные на эк­за­менах в ака­демию, и за­чис­ли­ли на дош­коль­ное от­де­ление. Ро­дите­ли по­наде­ялись, что там, сре­ди де­вочек, она бу­дет в от­но­ситель­ной бе­зопас­ности, и сда­лись. Ско­ро Гал­ка уже вы­гули­вала ма­лышей на дет­ской пло­щад­ке, а всех ро­дите­лей про­фес­си­ональ­но на­зыва­ла "ма­маша­ми и па­паша­ми". Да, к со­жале­нию, там бы­ли и па­паши. То есть ока­залось, что ос­тро­та проб­ле­мы сня­та не бы­ла.

Моя сес­тра дав­но уже не так мо­лода, как ка­жет­ся. Но у нее все та­кой же по-дет­ски мяг­кий нос и боль­шой рот, ко­торый охот­но, при пер­вой же воз­можнос­ти, рас­полза­ет­ся в улыб­ке, джин­сы на то­щей зад­ни­це и по­чет­ный пер­вый но­мер на­вер­ху. За что ее до сих пор лю­бят му­жики - не­понят­но.

Из дет­ско­го са­дика она уво­лилась мно­го лет на­зад. Все ее быв­шие мужья, каж­дый по оче­реди, го­товы бы­ли кор­мить и оде­вать свою быв­шую же­ну да­же пос­ле раз­во­да, а она, нес­мотря на это, на­чала свой ори­гиналь­ный биз­нес. Ну не лю­бит моя сес­тра лег­ких ре­шений. Гал­ка ста­ла рас­пи­сывать де­ревян­ную ме­бель, а по­том - все, что поп­ро­сят.

На­чалось с то­го, что од­нажды она при­пер­ла с по­мой­ки до­мой боль­шой ста­рый сун­дук. Ош­ку­рила его, прог­рунто­вала и на­рисо­вала на его стен­ках и крыш­ке фан­та­зию на те­му ка­кого-то там жи­тия свя­тых. Не знаю, как это пра­виль­но наз­вать, но ан­ге­лы ее бы­ли ужас­но тро­гатель­ные и все, как один, по­хожи на са­му Гал­ку.

Иног­да мне бы­ва­ет стыд­но пе­ред на­шими ро­дите­лями. Они всю жизнь ез­ди­ли на ра­боту пол­то­ра ча­са на мет­ро в один ко­нец, в обе­ден­ный пе­рерыв мать бе­гала по ма­гази­нам в по­ис­ках про­дук­тов, ве­чером с сум­ка­ми воз­вра­щалась до­мой. Отец то­же изо всех сил ста­рал­ся для сво­их "де­вочек", как он на­зывал на­шу жен­скую тро­ицу. Но ему все вре­мя ме­шали ба­бы, а от­ка­зать им он не мог. Гал­ка пош­ла в не­го.

На­ши с сес­трой жиз­ни нель­зя ска­зать, что­бы так уж уда­лись, и ро­дите­лям в этом смыс­ле осо­бен­но гор­дить­ся бы­ло не­чем. Млад­шая те­перь уже на­дол­го од­на, это точ­но. Но, прав­да, хо­рошо за­раба­тыва­ет, за­казов хоть от­бавляй, опять же быв­шие мужья по­чему-то ее не за­быва­ют и ре­гуляр­но под­ки­дыва­ют вспо­мощес­тво­вание.

Стар­шая дочь - это я. Для ма­мы я Ма­неч­ка, а для Гал­ки - Ма­ка. Моя сес­тра с детс­тва на­зыва­ет ме­ня толь­ко так. С мо­им име­нем "Ма­рина" "Ма­ка" не име­ет ни­чего об­ще­го, так как это про­из­водное от "ма­кака": в детс­тве Гал­ка то­же не очень лю­била ме­ня.

Я уже дав­но при­вык­ла к это­му име­ни, и оно мне да­же нра­вит­ся. В нем я слы­шу от­звук на­шего детс­тва, тем бо­лее что про пер­во­ис­точник ник­то, кро­ме нас с сес­трой, не зна­ет.

У ме­ня жизнь то­же сло­жилась, на мой взгляд, не луч­шим об­ра­зом, но с Гал­кой мне не по пу­ти. Я пош­ла не в па­пу, а, ско­рее, в ма­му. Тай­ны ми­роз­да­ния для ме­ня от­кры­ва­ют­ся не че­рез по­ловые ор­га­ны, я, что на­зыва­ет­ся, не по этой час­ти.

До­думать про се­бя я не ус­пе­ла. Гал­ка при­лете­ла еще быс­трее, чем я ожи­дала. У ан­ге­лов сво­их, на­вер­ное, на­учи­лась. Заг­ре­мели во­рота, за­рычал ее зве­ропо­доб­ный вне­дорож­ник, за­ла­ял в вос­торге Вань­ка, дом на­пол­нился аро­матом до­рогих ду­хов. И я пе­рес­та­ла злить­ся.

У мо­ей сес­тры, как толь­ко она пе­ре­еха­ла еще к пер­во­му му­жу, всег­да жи­ла ка­кая-ни­будь жив­ность. У нее ле­чилась гал­ка (с ма­лень­кой бук­вы) с под­би­тым кры­лом, жи­вет по­пугай, ко­неч­но, Ке­ша, без лап­ки, со­баки и кош­ки выг­ля­дыва­ют изо всех уг­лов ее квар­ти­ры. Сей­час она при­вез­ла с со­бой ма­лень­кую Жу­лю - хит­рую, ум­ную, куд­ря­вую, не­опоз­нанной по­роды со­баку. Жу­ля и Вань­ка на­чали но­сить­ся по сне­гу, а мы с Гал­кой усе­лись на кух­не.

Ну, и за­чем она при­пер­ла эти эк­ле­ры? Мы с детс­тва лю­били их боль­ше все­го. Рань­ше они бы­ли длин­нень­кие, плот­ные, нем­ножко хрус­тя­щие, а крем там был по всей дли­не. Это по ны­неш­ним во­ров­ским вре­менам на­чин­ку ту­да поч­ти не кла­дут. Ну лад­но, в кон­це кон­цов, один раз в жиз­ни мож­но. И ка­кая уже раз­ни­ца, од­но или три? Они же сов­сем ма­лень­кие…

Де­сять пи­рож­ных уш­ли до обид­но­го быс­тро. По­это­му мы от­кры­ли плит­ку чер­но­го шо­кола­да и за­поли­рова­ли все ма­миным ма­лино­вым ва­рень­ем.

Вот за это я Гал­ку прос­то не­нави­жу: она си­дела, по­ложив тон­кую нож­ку на ос­трую ко­лен­ку дру­гой нож­ки, и проз­рачны­ми паль­чи­ками за­пихи­вала в боль­шой рот сто­ловую лож­ку с ва­рень­ем. Гла­за ее ве­село круг­ли­лись, нос от улыб­ки рас­ползал­ся на сто­роны. Она опять бы­ла по­хожа на ан­ге­ла со сво­их рос­пи­сей - толь­ко не на пе­чаль­но­го, а на весь­ма до­воль­но­го жизнью.

- Лад­но, хва­тит жрать, да­вай рас­ска­зывай, - ска­зала я, де­монс­три­руя свою отс­тра­нен­ность от этой ор­гии, ко­торую поз­во­лила се­бе, ко­неч­но же, под Гал­ки­ным дав­ле­ни­ем.

- А что рас­ска­зывать?

- Ну не чаи го­нять ты сю­да при­еха­ла?

- Ну нет, в смыс­ле да… В об­щем, у ме­ня но­вость.

- О, бо­же, у те­бя все но­вос­ти на од­ну те­му. И кто он?

- Он - об­лас­тной ку­коль­ный те­атр.

- Че­го?

- Ма­ка, мне пред­ло­жили сде­лать де­кора­ции к их спек­таклю. Рас­пи­сать зад­ни­ки сце­ны и пе­ред­нюю стен­ку. Пред­став­ля­ешь? Им нуж­ны мои ан­ге­лы. Мне поз­во­нил их глав­ный и ска­зал: "Га­лина Пав­ловна, нам нуж­ны ва­ши ан­ге­лы". Де­тям нуж­ны и взрос­лым, по­тому что они - это доб­ро и свет, по­тому что они - это то­же де­ти. По­тому что я - по­хожа на них.

- Это они по­хожи на те­бя.

- Хрен с ним, пусть они по­хожи на ме­ня. Зна­ешь, что он еще ска­зал?

Гал­ка сде­лала па­узу и на нер­вной поч­ве пос­креб­ла лож­кой по дну бан­ки.

- Он ска­зал, что глав­ную кук­лу они хо­тят ле­пить то­же с ме­ня. Им нуж­ны круг­лые гла­за, нос но­сопыр­кой, рот - от уха до уха и что-то свет­лень­кое и жи­день­кое на го­лове. Что­бы смеш­но бы­ло.

Гал­ка тор­жес­тву­юще пос­мотре­ла на ме­ня. По-мо­ему, она жда­ла ова­ций.

- Га­лоч­ка, тог­да точ­но с те­бя ле­пить бу­дут. И к баб­ке не хо­ди.

Гал­ка рас­тро­ган­но улы­балась. И дей­стви­тель­но бы­ла по­хожа на ан­ге­ла, то­го са­мого, смеш­но­го.

- Мо­лодец, ум­ни­ца. Как твор­ческий про­цесс в це­лом? За­казы, кро­ме этих ку­коль­ни­ков, есть?

- Да. Пол­но! Зна­ешь, я хо­чу, ког­да раз­бо­гатею, от­крыть со­бачий при­ют. И еще ко­шачий.

- А ты по­дума­ла, что с ни­ми бу­дет, ког­да ты ста­рой баб­кой ста­нешь? Не век же те­бе в джин­сах и на шпиль­ках шкан­ды­бать? За жи­вот­ных нуж­но нес­ти от­ветс­твен­ность, так же, как за лю­дей, ми­лоч­ка моя. Или ты ре­шила ни­ког­да не ста­реть и жить веч­но?

- Нет, веч­но не по­лучит­ся, а дол­го, ду­маю, да. У ме­ня же по­зитив­ное ви­дение ми­ра. Та­кие дол­го жи­вут, нам в эзо­тери­чес­ком цен­тре объ­яс­ня­ли. Я уже при­дума­ла, что я сде­лаю, ког­да ста­ну ста­руш­кой: бу­ду брать к се­бе та­ких же ста­рич­ков, зве­риных, ко­неч­но. Сог­рею их ста­рость и са­ма про­вожу их до ра­дуги. Ты хоть зна­ешь, что со­баки по ра­дуге ухо­дят? И кош­ки, ду­маю, то­же… Я бу­ду с ни­ми до пос­ледне­го, бу­ду дер­жать их за ла­пы, что­бы им страш­но не бы­ло… А ког­да са­ма по­мирать бу­ду, пе­редам тех, кто ме­ня пе­режи­вет, на­деж­но­му че­лове­ку. Али­ку, нап­ри­мер, мо­ему пер­во­му. Он хо­роший че­ловек, доб­рый.

Гал­ка уже вош­ла в об­раз, скрю­чилась и выс­та­вила че­люсть впе­ред. Что-то и впрямь ста­рушечье по­яви­лось в ней. Но тут она со­вер­шенно по-школь­но­му шмыг­ну­ла но­сом, на­чала те­реть ку­лаком гла­за и ис­порти­ла та­кую ин­те­рес­ную кар­тинку.

Я ре­шила от гре­ха по­даль­ше сме­нить те­му.

- Ну не да­ют те­бе по­коя ве­тери­нар­ные лав­ры. Ты луч­ше ска­жи, кто там у те­бя из ин­те­рес­ных за­каз­чи­ков сей­час? Опять Руб­левка?

- Да, есть па­ра кли­ен­тов с Руб­левки, один ни­чего - ад­во­кат, бо­гатень­кий, же­на мо­лодая, бэ­бик, нянь­ка, все как по­ложе­но. А дру­гой - ред­кий ко­зел. Уда­рил­ся в пра­вос­ла­вие и го­ворит мне, что у ме­ня не биб­лей­ские ан­ге­лы. Я ему объ­яс­няю, что мои ан­ге­лы - это де­ти с крыль­ями. Они пла­чут и сме­ют­ся, они про­сят­ся на руч­ки, их на­до за­щищать и лю­бить. А он мне опять свое: ри­суй шесть крыль­ев и что­бы все при­лич­но и без ша­лос­тей. Я ему пред­ла­гаю, да­вай­те луч­ше я их во­об­ще без крыль­ев на­рисую. А хо­тите, на­рисую прос­то крылья? И у каж­до­го кры­ла бу­дет свой ха­рак­тер и судь­ба.

Гал­ка опять шмыг­ну­ла но­сом от пол­но­ты чувств:

- Я о них в пос­леднее вре­мя очень мно­го ду­маю.

- О кли­ен­тах?

- Об ан­ге­лах.

Она "дуя", как ког­да-то го­вори­ла Ир­ка Ко­роле­ва. Наш пос­ле­дыш. Но я по­нимаю, что без нее и без ее глу­пос­ти моя жизнь бы­ла бы нам­но­го бед­нее.

- Как твой зо­опарк?

- Ой, от­лично! На той не­деле поз­во­нили, на до­роге бро­шен­ный ме­тис буль­терь­ера си­дит. Его хо­зя­ева к стол­бу при­вяза­ли, сво­лочи, и са­ми у­еха­ли. За­пис­ка на ошей­ни­ке: Зо­вут Ок­тан. При­вит.

- А чип?

- Они что, ду­раки? По чи­пу хо­зя­ев ми­гом мож­но отыс­кать. Чи­па нет. За­то со­бака есть. И те­перь с ней все бу­дет в по­ряд­ке.

- Ты что, его к се­бе взя­ла?

- Ну взя­ла… прос­то на пе­редер­жку. Хо­тя он та­кой хо­роший, прос­то очень нес­час­тный. Я Юр­ку поп­ро­сила, что­бы он се­год­ня с ним по­сидел. Ну и всю ос­таль­ную ме­люз­гу что­бы по­кор­мил.

- Юр­ка - это твой тре­тий?

Я прек­расно пом­ни­ла, что он был чет­вертый муж. Вред­ная я все-та­ки ба­ба. И за­вис­тли­вая.

- Да ка­кая раз­ни­ца? Зна­ешь, они те­перь все мне, как братья. Я как-то со­вер­шенно по-дру­гому к ним от­но­сить­ся на­чала. Не как к мужь­ям.

- А же­ны их ны­неш­ние те­бя не раз­дра­жа­ют?

- Осо­бен­но нет. Две дев­чонки во­об­ще мне нра­вят­ся. Мы да­же нем­ножко дру­жим. Они ме­ня про сво­их расс­пра­шива­ют, я им со­веты даю, как с ни­ми луч­ше ужи­вать­ся. Хо­тя глав­ный мой со­вет, зна­ешь, ка­кой?

Гал­ка улыб­ну­лась, рот разъ­ехал­ся от уха до уха, нос рас­пол­зся по ще­кам, и она опять ста­ла по­хожа на сво­его ве­село­го ан­ге­ла.

- Глав­ный мой со­вет, толь­ко я им об этом ни­ког­да не ска­жу… Так вот, глав­ный мой со­вет: не хо­дите, дев­ки, за­муж. Во­об­ще. Са­ми свою жизнь обус­тра­ивай­те, са­ми за се­бя от­ве­чай­те. Это так здо­рово! Ну кто бы мне поз­во­лил ко­та и со­бак дер­жать? И еще Ке­шу? И раз­ве бы на­чала я ри­совать, в смыс­ле пи­сать? Я ведь, не смей­ся, по­жалуй­ста, поч­ти нас­то­ящий ху­дож­ник. Я уже до­кумен­ты в Со­юз ху­дож­ни­ков по­дала. Ну и глав­ное - я са­ма за­раба­тываю. И рас­по­ряжа­юсь сво­ими день­га­ми как хо­чу.

Я заг­ля­нула в бан­ку. Ни­каких приз­на­ков ва­ренья там не наб­лю­далось.

- Ну хо­рошо, ты все са­ма. Не счи­тая тво­их му­жей, ко­торые те­бе всю жизнь по­мога­ют. Лад­но, не бу­дем об этом. А я вот все не са­ма. У ме­ня все - муж. И я за ним, как са­ма зна­ешь в ка­ком мес­те. Ржать не на­до, по­жалуй­ста. Но ска­жи мне, что у нас це­нит­ся боль­ше? Собс­твен­ные жен­ские за­во­ева­ния или удач­ный брак? Ну ведь сколь­ко бы оди­нокая ба­ба ни би­лась, сколь­ко бы на­верх ни ка­раб­ка­лась, все рав­но ее бу­дут жа­леть. По­тому что важ­нее быть за­мужем, чем сде­лать свою карь­еру. А са­мое хо­рошее - это сде­лать карь­еру му­жу. По­том и са­ма мо­жешь пол­зти по этой лес­тни­це вверх. Ес­ли но­ги не пе­рело­ма­ешь.

- Ко­неч­но, я всег­да зна­ла, что жи­ву не так. А ты у нас - об­ра­зец для под­ра­жания. Семья, дом, твор­ческая ра­бота - как бы. Слу­шай, Ма­ка, ска­жи чес­тно, те­бе твой Мо­риц еще не ос­то­чер­тел? Столь­ко же не жи­вут. Во вся­ком слу­чае не жи­вут вмес­те. Да и ра­бота твоя - что-то не­понят­ное: я имею в ви­ду твор­чес­тво. Ты хоть один сце­нарий про­дала? Или хо­тя бы книж­ку?

- Ну все, ты ме­ня ра­зоз­ли­ла. Си­ди те­перь ти­хо и слу­шай. Лю­бовь-мор­ковь ме­ня дав­но пе­рес­та­ла ин­те­ресо­вать, для ме­ня го­раз­до важ­нее дру­гие ра­дос­ти. И по­том, у ме­ня есть за­виси­мость. Да не пу­гай­ся ты так, это не ге­ро­ин и не вод­ка. Это за­виси­мость от ста­туса. Ужас, как зву­чит, но это прав­да. Раз­ные ду­роч­ки, ти­па те­бя, ду­ма­ют, что, на­учив­шись за­раба­тывать или сде­лав карь­еру, они по­луча­ют этот са­мый ста­тус. А на са­мом де­ле его спо­собен дать толь­ко муж­чи­на. Ста­тус му­жика всег­да бу­дет це­нить­ся вы­ше, чем ста­тус лю­бой оди­нокой жен­щи­ны. А ста­тус же­ны та­кого му­жика бу­дет це­нить­ся еще вы­ше, чем его собс­твен­ный. Здесь как бы ку­муля­тив­ный эф­фект сра­баты­ва­ет.

- Че­го-че­го?

- По­том объ­яс­ню. В шко­ле на­до бы­ло хо­рошо учить­ся. Так вот, без му­жа все на­ши лич­ные за­во­ева­ния бу­дут вы­зывать нем­ножко за­вис­ти, а все ос­таль­ное бу­дет мо­ре жа­лос­ти. Зна­ешь, как при­ят­но жа­леть ба­бу, ко­торая са­ма все­го до­билась?

- Ага. Про ста­тус по­няла. Ты еще не ска­зала, что толь­ко муж­чи­на спо­собен при­дать жен­ский жиз­ни не­об­хо­димый смысл.

- В об­щем, да.

- В об­щем, нет. Уж это я знаю луч­ше те­бя.

Ну вот и по­гово­рили…

Мы пош­ли гу­лять. Со­баки бе­жали впе­реди нас, по­минут­но ог­ля­дыва­ясь и про­веряя, тут ли мы. Гал­ка, выс­та­вив гу­бы впе­ред, вы­дыха­ла мо­роз­ный воз­дух, гля­дя на об­лачко па­ра, ко­торое каж­дый раз при­нима­ло раз­ные фор­мы. Бо­же мой, ка­кая же она бал­да. На­до бу­дет как-ни­будь съ­ез­дить в ту зад­ни­цу, где ей пред­ло­жили спек­такль офор­млять. Ин­те­рес­но все-та­ки.

- Ма­ка, ска­жи, ты па­пу вспо­мина­ешь?

- Да. Час­то. Зна­ешь, в мо­лодос­ти он был та­кой кра­сивый! Ты это вре­мя не зас­та­ла.

- Как ты ду­ма­ешь, они с ма­мой бы­ли счас­тли­вы?

- Нет. Но они про­жили за­меча­тель­ную жизнь.

- А раз­ве так мо­жет быть? Я, са­ма зна­ешь, ес­ли что, сра­зу воп­рос реб­ром.

- Так мо­жет быть. Сей­час я по­нимаю, как силь­но она его лю­била. Ты зна­ешь, я иног­да ей за­видую: ей это бы­ло да­но. А нам с то­бой - нет.

- Это по­чему это "нам с то­бой"? Мне да­но.

- Ну да, так да­но, что на пя­терых хва­тило.

- Не сметь! Это моя лич­ная дра­ма.

- Гал­ка, дра­ма мо­жет быть, ес­ли лю­бишь од­но­го и всю жизнь. Как на­ша ма­ма.

- Как ты ду­ма­ешь, не­уже­ли у нее кро­ме на­шего от­ца ни­кого не бы­ло?

- Ду­маю, нет. А во­об­ще-то, это не на­ше де­ло. Она лю­била, при­чем не коз­ла ка­кого-ни­будь, а на­шего па­пу. Я бы са­ма в та­кого влю­билась. Но сей­час та­ких не де­ла­ют. Мас­штаб лич­ности не тот.

- Ну, твой Мо­риц - не худ­ший ва­ри­ант. Нор­маль­ный му­жик, со все­ми при­сущи­ми…

- А ты от­ку­да зна­ешь, ка­кие там у не­го "при­сущие"?

- Да с мо­им опы­том это не­во­ору­жен­ным гла­зом вид­но, по­нят­но те­бе, дет­ка? Но ты не расс­тра­ивай­ся. Они все при­мер­но оди­нако­вые. Дру­гих, как ты вы­ража­ешь­ся, сей­час не де­ла­ют. И мас­штаб лич­ности дей­стви­тель­но уже не тот.

Мне ста­ло обид­но. Од­но де­ло, ког­да жа­лу­ешь­ся на сво­его му­жа са­ма. И сов­сем дру­гое, ког­да кто-то в тво­ем при­сутс­твии сме­ет за­махи­вать­ся на свя­тое.

- Ме­ня и его лич­ность, и ее мас­штаб впол­не ус­тра­ива­ют. Ма­ло кто из на­ших зна­комых су­мел до­бить­ся то­го же.

- За это я его ува­жаю. Я за дру­гое его не ува­жаю.

- Да? За что же?

- Са­ма зна­ешь, за что. Не люб­лю, ког­да на Мос­кве же­нят­ся. Хо­тя это все уже мхом по­рос­ло, ста­рая ис­то­рия. Я это ему уже прос­ти­ла.

- Ну сла­ва бо­гу, глав­ное, что ты прос­ти­ла. Те­перь я за сво­его му­жа мо­гу быть спо­кой­на.

- Не злись. Ты же по­нима­ешь, я те­бе ска­жу то, что ник­то не ска­жет. Да­же ма­ма.

- А за­чем ты мне это го­воришь? Ты ду­ма­ешь, я са­ма об этом не ду­мала? Не­уже­ли ты не по­нима­ешь, что я этот крест бу­дут нес­ти до гро­ба? И ни­ког­да, ни­ког­да не по­лучу от­ве­та на свой воп­рос.

- Ко­неч­но, не по­лучишь, по­тому что не хо­чешь. Хо­тя, мо­жет быть, ты и пра­ва, мо­жет быть, са­мое ум­ное - это как раз ка­кие-то воп­ро­сы ос­та­вить без от­ве­та. За­то у те­бя есть муж, сын, ста­тус, ко­торый те­бя так вол­ну­ет. Ты свою семью сбе­рег­ла, ты ее вы­рас­ти­ла. А у ме­ня - ан­ге­лы и мой до­маш­ний зо­опарк, хо­тя я свою ме­люз­гу очень люб­лю.

- Но ты же са­ма толь­ко что мне го­вори­ла, что жить на­до сво­бод­но и не­зави­симо.

- Ну го­вори­ла. Все так го­ворят. Ма­ка, прос­ти ме­ня, это я по сво­ей стер­вознос­ти те­бя му­чаю. Зна­ешь, обид­но ви­деть, как у дру­гих по­луча­ет­ся то, что у те­бя ни­как. Это мои ком­плек­сы ку­са­ют­ся.

- А я ду­мала, что ком­плек­сы у ме­ня.

- А у те­бя ка­кие?

- Ну ты что, не по­нима­ешь? Те­бя твои мужья лю­бят да­же пос­ле раз­во­да. А как бы Игорь ко мне от­но­сил­ся, ес­ли бы мы рас­ста­лись? Не ду­маю, что за­навес­ки ез­дил бы со мной вы­бирать. Ты ус­пешная, вон в Со­юз ху­дож­ни­ков всту­па­ешь. Са­мос­то­ятель­ная, не­зави­симая. Мо­лодая, в кон­це кон­цов.

- А мне ка­жет­ся, что это ты ус­пешная. Что­бы од­но­го му­жика всю жизнь ря­дом дер­жать, мно­го че­го нуж­но.

- Ну ты же по­нима­ешь, что Игорь дер­жится не толь­ко за ме­ня. Я - все­го лишь не­боль­шая часть его ми­ра.

- Ты - это часть ва­шего об­ще­го ми­ра. Вы этот мир вмес­те пос­тро­или. Вот он за не­го и дер­жится. А по­том сей­час, ког­да он так под­нялся, по­менять те­бя на ка­кую-ни­будь "Али­су в стра­не чу­дес" ему сов­сем нес­ложно и, ес­ли он это­го не де­ла­ет, зна­чит, не хо­чет.

- А по­чему Али­су?

- Не знаю. Они по­чему-то все или Али­сы, или Крис­ти­ны. Или Ан­же­лы. И за­пом­ни, са­лага: ни один муж­чи­на не бу­дет жить с жен­щи­ной, ко­торая ему не нра­вит­ся. Да­же ес­ли не лю­бит - это еще не так страш­но, мно­гие жи­вут без люб­ви и ни­чего, об­хо­дят­ся. Но ес­ли она не нра­вит­ся, то тог­да ха­на, Бо­бик точ­но сдох. Это мы, жен­щи­ны, мо­жем, что на­зыва­ет­ся, со­об­разно об­сто­ятель­ствам…

- Это еще ка­ким об­сто­ятель­ствам?

- Ты что, Ма­ка, не зна­ешь, как это бы­ва­ет? Ког­да "зак­рыв гла­за и стис­нув зу­бы", по­тому что для де­ла нуж­но? Ты что, ни­ког­да свои проб­ле­мы по­доб­ным об­ра­зом не ре­шала?

- По­ка бог ми­ловал…

- А… Ну тог­да ты еще бо­лее без­на­деж­на, чем я ду­мала: обыч­ная ста­рая дуя, как твоя Ко­роле­ва го­вори­ла. Ко­шел­ка!

Гал­ка ткну­лась хо­лод­ным но­сом в мою ще­ку и гром­ко, со всхли­пом, вздох­ну­ла:

- Мы не бу­дем боль­ше ссо­рить­ся? Лад­но? Ты ме­ня прос­ти­ла?

- Нет.

- По­чему?

- По­тому что ты са­ма дуя. По­едешь со мной в Аме­рику?

ГЛА­ВА 12

МАЛЕНЬКАЯ ЛУНА

Про тот ма­газин рус­ской кни­ги я слы­шала еще в Мос­кве: зна­ковое мес­то, все на­ши зна­мени­тос­ти там пе­ребы­вали. Я пред­став­ля­ла боль­шой зал, стел­ла­жи из свет­ло­го де­рева и ог­ромные ок­на, че­рез ко­торые ви­ден Ман­хэттен и ль­ет­ся сол­нечный счет.

- Вот, приш­ли, - тя­жело пе­рево­дя дух, со­об­щил Ла­заре­вич.

Уз­кая кру­тая лес­тни­ца ве­ла на вто­рой этаж. Над об­лезлой дверью ви­села са­модель­ная бу­маж­ная вы­вес­ка: "Russian Bookstore".

Хо­зяй­ку ма­гази­на зва­ли Ла­на. Нем­но­го ста­ромод­но­го об­разца де­ликат­ная веж­ли­вость и ус­та­лость, ко­торую не мог­ла скрыть улыб­ка.

- Вы уж, по­жалуй­ста, из­ви­ните ме­ня. У нас внуч­ка ро­дилась, ко­торую ночь не спим, обыч­ная проб­ле­ма -жи­вотик…

- Поз­драв­ляю, Ла­ноч­ка! За­меча­тель­ное со­бытие! Да­вай-ка быс­трень­ко фо­токар­точку по­казы­вай!

- Да что вы, Алекс, ка­кая фо­токар­точка! Вот, на те­лефо­не мож­но пос­мотреть…

Тор­го­вый зал был длин­ным и уз­ким. Вдоль стен на стел­ла­жах мно­го клас­си­ки, ли­тера­туро­веде­ния, сов­ре­мен­ных пи­сате­лей - из хо­роших. Сла­ва те­бе, гос­по­ди, без глян­ца, без веч­ных со­ветов "Как вый­ти за­муж за мил­ли­оне­ра" и про­чих "ули­ток под дож­дем". Ко­неч­но, и Дон­цо­ва, и Ус­ти­нова там при­сутс­тво­вали. А с дру­гой сто­роны, ку­да нын­че без них? Не всем же Пет­ру­шев­скую и Се­дако­ву чи­тать.

- На­вер­ное, ско­ро зак­ро­ем­ся: ус­та­ла. Арен­да сто­ит не­подъ­ем­ных де­нег, да и чи­та­ют бу­маж­ные кни­ги все мень­ше, толь­ко "ста­рики" и спа­са­ют нас. Я имею в ви­ду не воз­раст! Вы, ко­неч­но, по­нима­ете, Алекс?

- А я, Ла­ноч­ка, по-лю­бому се­бя в ста­рики еще не за­писы­ваю! А что же тог­да, ду­ша моя, вы име­ете в ви­ду?

- Я го­ворю о на­ших ста­рых чи­тате­лях-по­купа­телях. Они столь­ко лет хо­дят сю­да, зна­ете ли, как в цер­ковь.

Я ос­мотре­лась.

- Ла­на, а где же у вас про­ходят чте­ния?

- Мы стулья ста­вим, ска­мей­ки при­носим, кто-то на по­лу си­дит, кто-то на по­докон­ни­ках. А кто-то да­же за дверью на сту­пень­ках ус­тра­ива­ет­ся. Нор­маль­но.

Как толь­ко я пред­ста­вила лю­дей, си­дящих на по­лу и на по­докон­ни­ках, зал сра­зу же по­казал­ся мне ог­ромным. Ста­ло страш­но.

Хо­зяй­ка ма­гази­на, вид­но, по­няла ме­ня:

- Да вы не пе­режи­вай­те, так бы­ва­ет, толь­ко ес­ли на­ши зна­мени­тос­ти при­ез­жа­ют.

У ме­ня от­легло от сер­дца. Хо­рошо, что я не зна­мени­тость.

- И по­том, вы же не од­на выс­ту­пать бу­дете. У ме­ня еще два ав­то­ра приг­ла­шены, хо­роших, меж­ду про­чим.

- Ма­риноч­ка, ни о чем не бес­по­кой­тесь, мы со­берем лю­дей, все бу­дет в луч­шем ви­де. Афиш­ки го­товы, всё уже по элек­трон­ной поч­те ра­зос­ла­ли. И на Фей­сбу­ке ор­га­низо­вали ме­роп­ри­ятие, мо­жете пос­мотреть. На­род от­ре­аги­ру­ет, это точ­но. Вы из Мос­квы, так ска­зать, све­жак, за­од­но рас­ска­жете лю­дям, как там.

- Да там хо­роше­го сов­сем ма­ло, Алек­сандр Ла­заре­вич…

- Алекс, прос­то Алекс! Ну что вы так по-со­вет­ски! Я, как из Пер­вопрес­толь­ной у­ехал, сра­зу стал Алек­сом. И зна­ете, это за­меча­тель­но! Мы здесь от­чес­тва сов­сем не упот­ребля­ем.

- По­нят­но. Ну так вот, я не знаю, о чем рас­ска­зывать. Там пло­хо, хо­тя, воз­можно, прос­то я так ви­жу. Муж мой, нап­ри­мер, впол­не до­волен.

Я чувс­тво­вала, как зас­та­релая злость под­ни­ма­ет­ся в ду­ше. Это был воп­рос, ко­торо­го мы оба ста­рались не ка­сать­ся.

- Нет, Ма­риноч­ка, вы не оши­ба­етесь. Там дей­стви­тель­но все нез­до­рово. Это, зна­ете, как кис­та на кор­не зу­ба. Внеш­не вро­де бо­лее или ме­нее, но толь­ко тронь, и та­кое нач­нется!

- А вы ду­ма­ете, нач­нется?

- Обя­затель­но. Стра­на боль­на, и еще серь­ез­нее, чем в мое вре­мя, ког­да я у­ез­жал. Не ус­таю не­беса бла­года­рить: са­мое пра­виль­но ре­шение за всю мою жизнь.

- А не тя­нет ту­да?

- Нет. Все мои до­маш­ние и друж­ки мо­лодос­ти дав­но здесь. Од­но тре­вожит, и с этим при­ходит­ся жить: мо­гила ро­дите­лей, это очень тя­жело. Ез­жу в Рос­сию толь­ко ра­ди них. А у до­ма сво­его быв­ше­го на Су­щев­ке ни­ког­да не бы­ваю. Та жизнь уш­ла, а ны­неш­няя Мос­ква - та­кая чу­жая…

- Да, я то­же это чувс­твую…

- Ну вот, Ма­риноч­ка, вре­мя и мес­то вы уже зна­ете. А что чи­тать бу­дете? Оп­ре­дели­лись?

- Да у ме­ня вы­бор не­боль­шой. Хо­чу кое-что о на­шей жиз­ни там.

- А мо­жет, что-ни­будь нос­таль­ги­чес­кое?

- Пос­мотрим.

У зе­лено­го фо­наря, по ко­торо­му здесь толь­ко и мож­но бы­ло за­метить спуск в мет­ро, мы рас­ста­лись. Ла­заре­вич по­шел вниз по кру­той лес­тни­це, креп­ко дер­жась раз­би­тыми паль­ца­ми за пе­рила и час­то ос­та­нав­ли­ва­ясь. Бы­ло по­нят­но, что хо­тя он и "Алекс", но уже ста­рый и но­ги у не­го ни­куда не го­дят­ся. На ми­нуту ста­ло его жал­ко, но по­том я по­дума­ла, что жа­леть на­до тех, кто не у­ехал, как он, а ос­тался "там". Здесь у не­го юри­дичес­кий офис, прак­ти­ка, ме­дицин­ские стра­хов­ки на все слу­чаи жиз­ни и дом в при­горо­де. Де­ла уже сы­ну пе­редал, а сам на по­кой ушел. Те­перь каж­дый год с же­ной в кру­изы пла­ва­ет, ис­кусс­твом ин­те­ресу­ет­ся, ли­тера­тур­ный жур­нал из­да­ет. А ма­шина, го­ворит, в га­раже сто­ит за не­надоб­ностью. Вот сей­час на элек­трич­ку ся­дет, че­рез двад­цать ми­нут бу­дет на сво­ей стан­ции, а от­ту­да бес­плат­ный ав­то­бус пря­мо до до­ма его до­везет. Им му­ници­пали­тет, ви­дите ли, все оп­ла­чива­ет.

***

Все на­чалось го­да три на­зад. Сна­чала бы­ли его ос­то­рож­ные ре­цен­зии на мои тек­сты, ко­торые я, за­мирая от стра­ха, под дру­гой фа­мили­ей выс­тавля­ла на зна­мени­том ли­тера­тур­ном сай­те. По­том мы на­чали пе­репи­сывать­ся, и я уз­на­ла, что мой но­вый зна­комый из­да­ет свой се­тевой жур­нал, по­это­му пер­вая моя пуб­ли­кация по­яви­лась не в Рос­сии, а в США. Сей факт по­верг ме­ня в изум­ле­ние и чрез­вы­чай­но вдох­но­вил. Даль­ше все бы­ло не так уж слож­но. Длин­ный спи­сок жур­на­лов и ве­ер­ная рас­сылка под мно­го­обе­ща­ющим за­голов­ком "Ав­тор­ское пред­ло­жение". Кто-то не от­ве­чал вов­се, кто-то пи­сал, что очень жаль, но не­фор­мат, а где-то мои ра­боты бра­ли. В кон­це кон­цов, Ла­заре­вич, уз­нав, что я вмес­те с му­жем и сес­трой со­бира­юсь при­ехать в Аме­рику, взял­ся ор­га­низо­вать выс­тупле­ние "но­вого ин­те­рес­но­го ав­то­ра" пе­ред нью-й­орк­ской чи­та­ющей пуб­ли­кой.

Я шла по Ман­хэтте­ну. Ки­тай­цев вок­руг бы­ло боль­ше, чем в Ки­тае. А дев­ки тут ка­кие-то стран­ные: на дво­ре ско­ро Но­вый год, а они во вь­ет­намках по ули­цам бе­га­ют, а ес­ли са­поги, то час­то ре­зино­вые и по­чему-то на го­лые но­ги. А вон му­жик тол­стый в шор­тах по­шел. Чу­деса.

Пя­тая аве­ню… Сколь­ко же ног ее ис­хо­дило. Как хо­рошо, что здесь ник­то ни­чего не пе­ре­име­новы­ва­ет, что эта Пя­тая аве­ню уже сто лет Пя­тая и ни­ког­да не бу­дет на­зывать­ся в честь ка­кого-ни­будь оче­ред­но­го па­рано­ика или изу­вера. Очень труд­но жить там, где ули­цы, прос­пекты и пе­ре­ул­ки наз­ва­ны в честь убийц, на­силь­ни­ков, ка­рате­лей, до­нос­чи­ков и тер­ро­рис­тов. Идя по го­роду, ко­торый спус­тя не­делю дол­жен был стать мо­им вос­по­мина­ни­ем, я очень хо­рошо это по­нима­ла.

Пе­редо мной шла по­жилая па­роч­ка - два тро­гатель­ных куз­не­чика. Они ко­выля­ли, креп­ко дер­жась за ру­ки и по­могая друг дру­гу на пе­рехо­дах. Ско­ро они вош­ли в ка­кую-то дверь. Ря­дом ви­села не­боль­шая таб­личка: "Museum of Sex".

Отов­сю­ду был слыш­на му­зыка и ка­кой-то ве­селый пе­рез­вон. Это "Ар­мия спа­сения" со­бира­ла рож­дес­твенские по­жер­тво­вания. Крас­ные ве­дер­ки, на­ряд­ные ел­ки в кад­ках, раз­ноцвет­ные фо­нари­ки на вет­ках, а ря­дом - под­мо­рожен­ные нег­ры, или как их тут зо­вут "аф­ро­аме­рикан­цы" с зо­лотис­ты­ми ко­локоль­чи­ками в ру­ках.

И над всем Ман­хэтте­ном зна­мени­тый при­пев: "Feliz navidat, feliz navidat!", "Мы же­ла­ем вам счас­тли­вого Рож­дес­тва"… Ин­те­рес­но, а ес­ли бы этих нег­ров с их ко­локоль­чи­ками, му­зыкой и ящи­ками для по­жер­тво­ваний да на на­ши ули­цы?

Ве­чером Гал­ка пред­ло­жила дос­той­но от­ме­тить наш вто­рой день пре­быва­ния "в этом заш­татном го­родиш­ке".

- Слу­шай, Мо­риц, да­вай, ру­ки в но­ги и дуй до бли­жай­шей за­бега­лов­ки!

- Ма­дам, увы, "до бли­жай­шей" не по­лучит­ся.

- По­чему это? На лиф­те дол­го ехать? Я че­рез дом су­пер­маркет ви­дела!

-Мо­лодец. Но во-пер­вых, у них "на ра­ёне" ви­нище про­да­ют не в су­пер­марке­тах, а ис­клю­читель­но в от­дель­но сто­ящих "ли­кер­ках". И от­пуска­ет­ся ал­ко­голь толь­ко ли­цам стар­ше двад­ца­ти од­но­го го­да. Так что, ес­ли ты вдруг в сво­их дра­ных джи­нах и без до­кумен­тов ту­да прип­решь­ся, мо­жешь в по­лицию заг­ре­меть. А во-вто­рых, я не со­бира­юсь рас­пи­вать в по­левых ус­ло­ви­ях на тро­их. Для это­го су­щес­тву­ют ба­ры.

Игорь по­суро­вел ли­цом и до­бавил:

- Я же все-та­ки ци­вили­зован­ный че­ловек.

- А мы? - Хо­ром спро­сили мы с сес­трой.

- А вы, дев­ки, "на­тяг­вай­те" свои на­бед­ренные по­вяз­ки, коль­ца в нос, мла­дые пер­си ого­лить и каж­дой в ру­ки по опа­халу. Бу­дете там за мной уха­живать, мух от­го­нять. Я же у вас один на дво­их. И, Га­лина, спе­ци­аль­ное по­жела­ние к те­бе. Сни­ми ты свои джин­сы. За­будь про них до ут­ра, луч­ше за­навес­кой обер­нись.

Гал­ка не ста­ла спо­рить. Она сня­ла джин­сы и на­дела платье. То есть на ее язы­ке это из­де­лие на­зыва­лось платье, хо­тя это был сви­тер. Он был ни­же та­лии, но вы­ше той за­гадоч­ной ли­нии, ко­торую мод­ные жур­на­лис­ты зо­вут "ли­ния бе­дер". Ко­роче, то­щий Гал­кин зад это как бы платье не прик­ры­вало. Мои но­вые лег­гинсы и ее бот­форты спас­ли си­ту­ацию.

- Слу­шай, а ты что, го­това бы­ла вот так, с го­лым за­дом в лю­ди ид­ти? - Игорь, ка­жет­ся, уже за­был, что он "все-та­ки ци­вили­зован­ный че­ловек".

Сес­тра с со­жале­ни­ем пос­мотре­ла на се­бя в зер­ка­ло.

- В сво­их ме­му­арах я на­зову это "Ве­чер упу­щен­ных воз­можнос­тей". Да! Бы­ла го­това.

Мы мог­ли бы вый­ти из две­ри на­шей гос­ти­ницы и вой­ти в дру­гую, по со­седс­тву: ир­ланд­ские па­бы там на каж­дом ша­гу: бла­город­ная де­ревян­ная об­шивка, по­лум­рак и тем­ное пи­во, ес­ли по­жела­ете. Ну и все ос­таль­ные пи­тей­ные за­веде­ния - то­же в ас­сорти­мен­те и на каж­дом ша­гу.

Но мы не хо­тели лег­кой по­беды. И по­тому не прош­ло и ча­са, как мы си­дели на трид­цать чет­вертом эта­же в сим­па­тич­ном по­меще­нии, где кро­ме нас по­тяги­вал пи­во раз­ный кор­по­ратив­ный люд. Бы­ла пят­ни­ца, свя­тое де­ло: "TGIF", - объ­яс­нил Игорь. Гал­ка по­нима­юще кив­ну­ла.

- Да ты хоть зна­ешь, что это та­кое?

- Ес­тес­твен­но, это за­бега­лов­ка та­кая аме­рикан­ская. У нас в Мос­кве их пол­но. Жрать не­воз­можно, сплош­ной кан­це­роген.

- Са­ма ты кан­це­роген. Се­рость! Это пос­ло­вица та­кая у них: "Thanks God, it's Friday"! За­бега­лов­ка… - Игорь воз­му­щен­но по­жимал пле­чами. - А зна­ешь, что это еще оз­на­ча­ет? Ты же на ра­боту не хо­дишь, так что вни­май: в офи­сах в этот день му­жикам мож­но без гал­сту­ков при­ходить, а де­вицам - как ты, в джин­сах. Вся Мос­ква дав­но уже зна­ет…

Ну вот, мой муж зад­ви­га­ет мою сес­тру, как пер­воклас­сни­цу. Родс­твен­ная со­лидар­ность под­ска­зыва­ла мне, что мож­но бы­ло бы и его то­же оса­дить. Про "TGIF", меж­ду про­чим, я ему рас­ска­зала, дав­но еще, в ко­ман­ди­ров­ке.

А с дру­гой сто­роны, при­ят­но бы­ло, что Гал­ку по но­су щел­кну­ли. Ей это по­лез­но.

Я ис­пы­тыва­ла сме­шан­ные чувс­тва. Со­чувс­твие и зло­радс­тво в от­но­шении каж­дой из сто­рон кон­флик­та сме­шались и об­ра­зова­ли взры­во­опас­ный кок­тей­ль име­ни ме­ня.

Вы­пили, как во­дит­ся, за "ус­пех без­на­деж­но­го де­ла", имея в ви­ду мое гря­дущее выс­тупле­ние. Я пред­ста­вила лю­дей, ко­торые от­ме­нят свои де­ла, что­бы прий­ти пос­лу­шать ме­ня, и мне ста­ло страш­но. Что я им ска­жу? Что я не­удав­ший­ся сце­нарист, не­важ­ная же­на и "ни­каку­щая", как го­вори­ла Ир­ка Ко­роле­ва, под­ру­га? Что пи­сать я на­чала по­тому, что мне не­куда бы­ло деть то, что ко­пит­ся внут­ри? А не­куда бы­ло деть по­тому, что не­кому рас­ска­зать…

Муж - нет, не те у нас от­но­шения, меж­ду на­ми слиш­ком мно­го не­дого­ворен­но­го, слиш­ком мно­го вза­им­ных пре­тен­зий и раз­дра­жения. Ес­ли мы на­чина­ем уп­ре­кать друг дру­га, то ос­та­новить­ся нам слож­но. Гал­ка - хо­роший че­ловек, но го­ворить с ней о сво­ей жиз­ни я не хо­чу. Ее от­ста­вание по воз­расту как млад­шей сес­тры ин­те­рес­ным об­ра­зом нак­ла­дыва­ет­ся на ее яв­ное опе­реже­ние в ре­шении лич­ных проб­лем, и мне есть за что иног­да на нее злить­ся. Се­режень­ка - от­па­да­ет, по­тому что не умею я го­ворить от­кро­вен­но с собс­твен­ным сы­ном. Да и не ин­те­рес­но это ему… Ма­ма. Ма­моч­ка моя. Ни­ког­да и ни­чего я те­бе не рас­ска­зыва­ла. По­тому что лю­била те­бя и всег­да бу­ду лю­бить.

Ко­роле­ва. Она бы слу­шала, как я жа­лу­юсь и рас­ска­зываю ей про свои оби­ды, под­пе­рев го­лову воз­му­титель­но уз­кой и длин­ной ла­донью, а по­том об­ня­ла бы ме­ня за шею и ска­зала: "Мусь­ка, не ре­ви, прор­вемся! Я те­бе обе­щаю". Но ее в мо­ей жиз­ни дав­но нет.

Ос­та­ет­ся од­но-единс­твен­ное до­верен­ное ли­цо, ко­торое всег­да го­тово вни­матель­но ме­ня выс­лу­шать и ко­торо­му я мо­гу ска­зать все. Это наш пес.

По­тому и по­яви­лись мои рас­ска­зы. Вот уж не ду­мала, что это мо­жет быть ко­му-то еще ин­те­рес­но. Я отош­ла от сто­лика к ок­ну ба­ра. Это бы­ло да­же не ок­но, а ог­ромная стек­лянная сте­на. Под но­ги мне был бро­шен ог­ромный го­род, а сов­сем близ­ко в не­бе - ме­сяц. Здесь, в Аме­рике, он не сто­ит тор­чком, как у нас, а ле­жит на спин­ке. Так и хо­чет­ся под­ста­вить под не­го ла­донь. Это да­же не ме­сяц, это - ма­лень­кая Лу­на.

Эта "ма­лень­кая Лу­на" ме­ня не от­пуска­ла. Я уже не слу­шала, о чем го­вори­ли Игорь и сес­тра. Мне хо­телось пос­ко­рее вер­нуть­ся в но­мер и за­писать то, что слу­чай­но, не­из­вес­тно по­чему и кем, ока­залось вбро­шен­ным мне в ду­шу.

Где-то к трем ча­сам но­чи все бы­ло за­кон­че­но. Я зак­ры­ла крыш­ку но­ут­бу­ка и лег­ла спать. Я зна­ла, что бу­ду чи­тать на встре­че.