Украина, что мне в имени твоём…

Бы­ло вре­мя, ког­да рус­ские, ка­захи, ук­ра­ин­цы, бе­лару­сы (как и про­чие учас­тни­ки рус­ских по­ходов на на­шу зем­лю) бы­ли для нас все "га­уры" - на­родом-не­житью, не вы­зыва­ющим в ду­шах че­чен­цев ни­чего, кро­ме хо­лод­но­го през­ре­ния. Но прог­ре­мела Боль­шая Кав­каз­ская вой­на, пал ца­ризм, на­чал­ся ком­му­нис­ти­чес­кий эк­спе­римент, и нох­чи уз­на­ли про та­кой на­род, как ук­ра­ин­цы. Это про­изош­ло, ког­да ук­ра­ин­цев пог­нал на Кав­каз го­лод. Во­об­ще, за 1932-33 го­ды в на зем­ле вай­на­хов наш­ли спа­сение (по раз­ным оцен­кам) от 20 до 50 ты­сяч ук­ра­ин­цев.

У ме­ня есть собс­твен­ная се­мей­ная ис­то­рия, ко­торая бе­реж­но хра­нилась и пе­рес­ка­зыва­лась мо­им от­цом, и ко­торая свя­зыва­ет ме­ня с на­родом Ук­ра­ины…

Од­нажды, осенью 1932 го­да че­ченец сред­них лет по име­ни Ис­ра­ил (мой дед, ко­торо­го со­вет­ская власть расс­тре­ля­ет пять лет спус­тя как "вра­га на­рода", а его же­на пе­режи­вет его толь­ко на год) по­ехал по де­лам на сво­ей брич­ке в Гу­дер­мес, где рас­по­лагал­ся круп­ней­ший в ре­ги­оне же­лез­но­дорож­ный узел. К ве­черу он вер­нулся с од­ним стран­ным пас­са­жиром, а точ­нее - гру­зом (в си­лу его ма­лопод­вижнос­ти).

Дед на­шел его в ле­соч­ке, в сто­роне от до­роги, ког­да ос­та­новил брич­ку на шум. Это маль­чиш­ки сгру­дились вок­руг че­го-то, гром­ко спо­ря.

На ок­рик Ис­ра­ила ему от­ве­тили, что тут один "га­ур" (презр.: "рус­ский") умер...

Под вет­вя­ми в вы­соком жух­лом бурь­яне вид­нелся кое-как прик­ры­тый тряп­ка­ми и страш­но ху­дой си­лу­эт, и ужас­ный за­пах гни­ли раз­но­сил­ся да­леко вок­руг.

И всё же, Ис­ра­ил проб­рался впри­тык, но­гой раз­вернул те­ло на спи­ну и… уви­дел свет­лое маль­чи­шес­кое ли­цо. Юный га­ур был без соз­на­ния, но ды­шал. Ви­димо, он дав­но не ел нор­маль­ной пи­щи, и за­пах был ре­зуль­та­том силь­ной ди­ареи.

Де­ду ста­ло яс­но, что жизнь это­го нес­час­тно­го идет уже на ча­сы...

По его при­казу маль­чиш­ки пе­ренес­ли уми­ра­юще­го и по­ложи­ли на брич­ку.

Ис­ра­ил ре­шил, что хо­тя бы по­хоро­нит маль­чи­ка: ведь, в кон­це кон­цов, да­же рус­ские - лю­ди...

По до­роге он подъ­ехал к реч­ке, что­бы как-ни­будь очис­тить те­ло пе­ред ско­рым пог­ре­бени­ем.

От пог­ру­жения в во­ду па­рень при­шел в се­бя...

Ког­да че­рез два ча­са брич­ка въ­ез­жа­ла в род­ные во­рота, пас­са­жир был еще в соз­на­нии и сбе­жав­шей­ся пос­мотреть на это чу­до де­ревен­ской дет­во­ре бес­силь­но мо­тал го­ловой и бор­мо­тал: "Не, не рус­ский я... Хо­хол я - Яш­ка! Дай­те хле­ба!" и стар­шие из де­тей, кто уже хо­дил в шко­лу, кое-как су­мели его по­нять и пе­ревес­ти Ис­ра­илу.

Так он и прос­ла­вил­ся в на­шем се­ле - хо­хол Яш­ка...

Хлеб в до­ме у Ис­ра­ила был, и вско­ре, к счастью, все бо­лез­ни Яш­ки ста­ли ис­че­зать од­на за дру­гой.

Че­рез не­кото­рое вре­мя Яш­ка встал на но­ги, ему да­ли хо­зяй­ские об­носки и он стал по­могать семье по хо­зяй­ству. Он не си­дел без де­ла ни ми­нуты - жес­та­ми по­казы­вая, что хо­чет за­нять­ся тем или этим. Чем снис­кал к се­бе ува­жение семьи и из­вес­тность в око­лот­ке...

К вес­не рас­крыл­ся весь та­лант Яш­ки: ма­ло то­го, что он уже впол­не снос­но бол­тал по-че­чен­ски, он вклю­чил­ся в ве­сен­не-по­сев­ные ра­боты в боль­шом хо­зяй­стве Ис­ра­ила и про­явил се­бя изоб­ре­татель­ным и тру­долю­бивым аг­ро­номом.

Той же вес­ной 1933-го го­да в се­ле по­яви­лось еще мно­го ук­ра­ин­цев с по­доб­ной судь­бой, один из них - пар­нишка по име­ни Иваш­ка - стал при­ходить к Яш­ке в гос­ти и они вмес­те рас­ку­рива­ли свои "ци­гар­ки" бол­тая о сво­ем на мо­ве...

Мо­ему от­цу бы­ло тог­да пять лет, и для не­го Яш­ка стал са­мым нас­то­ящим ге­ро­ем и боль­шим ав­то­рите­том. Он как хвос­тик хо­дил за Яш­кой, а Яш­ка со сво­ей сто­роны умел быть и дру­гом, и нас­тавни­ком па­цану...

Про­лете­ла вес­на, ле­то и осень. За­кон­чи­лись все ра­боты и прев­ра­тив­ший­ся в здо­рово­го цве­туще­го юно­шу, Яш­ка стал про­сить хо­зя­ина от­пустить его "на ро­дину... на по­быв­ку".

Ис­ра­ил сов­сем не об­ра­довал­ся это­му и по­пытал­ся бы­ло от­го­ворить Яш­ку, при­поми­ная ему го­лод (в этом мес­те рас­ска­за отец вос­про­из­во­дил жест де­да, ко­торым Ис­ра­ил брал боль­шой кус "сис­ка­ла" (че­чен­ская ку­куруз­ная ле­пеш­ка), при­гова­ривая с улыб­кой - "Вот, Яш­ка - ро­дина!").

Од­на­ко, уго­воры не прек­ра­щались, и Ис­ра­ил раз­ра­ботал це­лый план, что­бы его ра­бот­ник от­ка­зал­ся от сво­ей бре­довой идеи.

Во-пер­вых, он по­вез Яш­ку в Гу­дер­мес и одел его с иго­лоч­ки, за­бив для это­го де­ла быч­ка. Во-вто­рых, че­рез зна­комых в од­ном из со­сед­них сел, бы­ла най­де­на Яш­ке не­вес­та, с ко­торой его тут же и поз­на­коми­ли. Эта де­вуш­ка - то­же ук­ра­ин­ка - жи­ла со сво­ей ма­терью в од­ной че­чен­ской семье, по­могая по хо­зяй­ству, в об­мен на хлеб и кров...

Яш­ка не от­ка­зал­ся от пред­ло­жения, но без кон­ца пов­то­рял, что вна­чале дол­жен съ­ез­дить на Ук­ра­ину и про­ведать семью...

Он твер­до обе­щал, что вер­нется че­рез ме­сяц или два.

В кон­це кон­цов, Ис­ра­ил сдал­ся уго­ворам и от­пустил Яш­ку.

Он лич­но от­вез его с его то­вари­щем Иваш­кой в Гу­дер­мес, по­садил обо­их на по­езд, ко­торый шел на Рос­тов, дав Яш­ке в до­рогу при­лич­ную сум­му де­нег.

Пе­ред оть­ез­дом Яш­ка до­вери;л сво­ему ма­лень­ко­му дру­гу - мо­ему от­цу - пред­мет за­вис­ти пос­ледне­го: свою но­вень­кую "хву­раш­ку".

К вес­не вер­нулся один Иваш­ка. Он при­шел к де­ду и рас­ска­зал ему, что рас­стал­ся с Яш­кой по приз­де в Ук­ра­ину и бо­лее его не ви­дел. Иваш­ка воз­вра­щал­ся в на­ше се­ло на за­работ­ки ре­гуляр­но, в те­чение мно­гих лет, вплоть до вой­ны. В од­ной из бе­сед он рас­ска­зал но­вые под­робнос­ти про Яш­ку: ока­залось, что они свя­зались в по­ез­де с кар­точны­ми иг­ро­ками и до при­бытия ус­пе­ли спус­тить им все свои день­ги. А в Рос­то­ве Яш­ке со­шел вмес­те с ни­ми...

Ис­ра­ил до са­мой вой­ны на­де­ял­ся на воз­вра­щение Яш­ки, а его ма­лолет­ний сын бе­реж­но хра­нил "хву­раш­ку" сво­его дру­га, оде­вая её толь­ко в са­мые тор­жес­твен­ные мо­мен­ты.

Она бы­ла ос­тавле­на до­ма в су­мато­хе ут­ра 23 Фев­ра­ля 1944-го го­да, ког­да на­роду объ­яви­ли о веч­ном вы­селе­нии в Си­бирь за "пре­датель­ство Со­вет­ской Ро­дины" и раз­ре­шили брать семье с со­бой в путь толь­ко по два уз­ла ве­щей...

ПОСТСКРИП­ТУМ

Ког­да ме­ня пре­дуп­режда­ют в фей­сбу­ке (ук­ра­ин­цы или те, кто прит­во­ря­ет­ся та­ковы­ми): не лезь в де­ла мо­ей стра­ны, ос­во­бож­дай луч­ше свою Чеч­ню, - у ме­ня воз­ни­ка­ет горь­кое ощу­щения бес­по­мощ­ности...

Ук­ра­инец Яш­ка был для мо­его от­ца са­мым яр­ким вос­по­мина­ни­ем детс­тва его имя час­то зву­чало в на­шей семье. До кон­ца сво­их дней отец го­ворил "хву­раш­ка", "ци­гар­ка", "не­хай" и ис­крен­не лю­бил "хох­лов"...

На­до по­нять, что ис­то­рия, по­доб­ная из­ло­жен­ной мною, очень ти­пич­на для всех вай­на­хов по­коле­ния мо­его от­ца и де­да - прак­ти­чес­ки каж­дый тре­тий че­ченец мо­жет рас­ска­зать вам по­доб­ную се­мей­ную быль...

Ког­да слу­чилась Ре­волю­ция Дос­то­инс­тва, мы все вос­пря­ли ду­хом, ибо вос­при­няли её как поч­ти ут­ра­чен­ную на­деж­ду на собс­твен­ную сво­боду. Имен­но по­это­му - не сго­вари­ва­ясь - ус­тре­мились к вам из Ев­ро­пы сот­ни вы­жив­ших в 10-лет­ней вой­не че­чен­цев, что­бы с ору­жи­ем в ру­ках за­ново сра­зить­ся с ве­ковым ко­лони­зато­ром... Я сам был на во­лосок от по­доб­но­го ша­га ле­том 2014-го, и от­ло­жил отъ­езд толь­ко из-за то­го, что там уже по­явил­ся Иса Му­на­ев (сфор­ми­ровав­ший с Ами­ной Оку­евой ба­таль­он име­ни Джо­хара Ду­да­ева).

Я хо­чу ска­зать ис­тинным ук­ра­ин­цам сле­ду­ющее: нет ни Че­чен­ца, ни Ук­ра­ин­ца! Есть об­щая вой­на, и не­об­хо­димость об­щей по­беды! Есть об­щая хро­ника ге­ро­ичес­кой борь­бы и об­щая ис­то­рия. И по­тому каж­дый раз, ког­да я про­из­но­шу "Ук­ра­ина", я слы­шу сло­во "Сво­бода"!

________________
На фо­то: Ами­на Оку­ева и бри­гад­ный ге­нерал Че­чен­ской Рес­публи­ки Ич­ке­рия Иса Му­на­ев.

От "Кру­гозо­ра": Ле­ген­дарная Ами­на Оку­ева бы­ла Гос­тем но­мера на­шего жур­на­ла.