Новые стихи Марка Эпельзафта

МУЗЫКА

Колокола звонят вечерние.
И облака над океаном
Улыбкою Земли безмерною
Уже озарены багряно.
В себе я слышу эту музыку.
Как долго я её не слышал...
Но посвященных слишком узок круг,
Их голоса всё тише, тише..
А всё же - совершенство замысла -
Сокрыть дар свой не удалось им.
И всё на свете словно замерло,
Пленённое многоголосьем...
С Землёй и Небом неразлучные,
Всех выводящие из транса,
Целебные и полнозвучные,
Басы наполнили пространство.
Сгущались сумерки. Истаивал
Прозрачный день в лучах заката
И жизнерадостно над стаей волн
Взвились сопрано ввысь куда-то.
Звенит всей мощию Вселенная.
Вечерний дождь стучит по крыше.
И музыка звучит, нетленная.

Я так давно её не слышал...

***

Под ночи зыбкий шорох,
Под плеск незримых рек,
Воспоминаний ворох
Всплывает из под век.
И облаков громады
Скрываются во тьму -
Души твоей разлада
Не видно никому...
Беззвучный крик. И ропот.
И нА сердце ледок.
И смерти тайный шёпот,
Последний холодок...
Как раны ножевые -
На совести пятно.
Заметки путевые
Оборваны давно.
Изучены маршруты.
Дописана строка.
Лоскутные минуты.
Застывшие века.
Довольно слова-жеста
Пока леса шумят.
И дивных стран волшебства
Как прежде не томят.
Заботою о хлебе
Завершены дела...
Но распростёрты в небе
Два огненных крыла.
Над всей Землёй зависла
Незримая стена,
Значенья, чувства, смыслы,
Сердца и времена,
Все солнца, луны, звёзды,
Все сферы, всяка твердь,
Вода, Огонь и Воздух,
И Жизнь, Любовь, и Смерть.

Господь в знаменьи оном.
Невидим. Вне времён.
Как встарь над Гаваоном,
В долине Аялон
Он сквозь пространств безмерность
Прошёл как поводырь.
И всё же не отверг нас,
Собой наполнив мир.
Вознёс слепых и бренных,
Являя с горних круч
И тайны всех вселенных,
И к будущему ключ.

ПЕСНЬ ИУДЕЙСКОГО РАБА В РИМЕ

Когда под марсовой орбитой
Израиль превратился в прах,
Я, пленный, с головой обритой
Влачился с цепью на ногах.
Я шёл спокойно, грешных мимо.
Молитва на устах была.
Голубка Иерусалима
Простёрла два своих крыла.
Я вспомнил всё, что было с нами.
И ад над Храмовой горой.
Вот конский топот. Смрад и пламя.
Вот гибнет иудей - герой.
Из самой глубины столетий
Неопалимый куст горел.
И я в его багряном свете
Судьбу народа вдруг узрел.
Он миру даст свои законы
Свободы. Разума. Добра.
Взирая на людей с иконы
Сегодня, завтра и вчера.
Моря и реки. Камни. Звёзды
Законам тем подчинены.
Земля. Луна. Огонь и воздух.
И все, кто будут сожжены -
Цветы изгнанья. Мысли светочь.
Земля печали. Море слёз.
Уже листва уходит с веток.
Уже рассвет росой пророс.
Мотив симфонии единой.
И древо жизни и судьбы....
На свой последний поединок
Идут еврейские рабы...
А позади поля пустыни.
Бесплодны рощи. И земля.
Над Иудеей Солнце стынет
И кони носятся, пыля...
Как встарь, из высохшего моря,
Бредут еврейские рабы.
Молчанье. Крик. Беда и горе.
Опутаны верёвкой лбы.
Бредут в унынье, задыхаясь.
Волочат груду мертвых тел.
Как страшно, Господи. Я каюсь.
Я будущее разглядел:
Плывут роскошные кареты.
Одежды праздничны. Белы.
Европа. Кровь. Костры и гетто.
Изгнанья скудные столы.
И все вокруг нас презирают.
Мы нищи. Жалки. Нас убьют.
И вновь евреи умирают
За то, что кровь младенцев пьют.
Кафе-шантан. Берлинцы. Венцы.
В Европе Кальман и Легар.
А впереди дымит Освенцим
И неизбежен Бабий Яр.
На нас, рабов, на смерть идущих,
Глядят народы и цари.
На победителей грядущих
Прольётся свет иной зари.
Враги пока взирают молча.
Вся жизнь - арена. Замкнут круг.
Но скоро от несметных полчищ
Не станет и следа, мой друг.
Пускай уже кричат весталки
С трибуны смертный приговор.
Но Рим окажется на свалке
Времен... И грянет дивный хор.
Земля подобна цирку в Риме.
Она в дыму. Она в крови.
Вздымай давидов щит во имя
Свободы, веры и любви
Победой будущей влекомы.
В эпоху главных перемен
Отбросим рабское ярмо мы
На веки вечные. Амен.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

"Не успеет петух трижды прокричать, как ты меня трижды предашь"
/Из записки апостолу Петру/

А в чаше дымилась кровца - не вода Иордана.
А в чаще вязали пророка - горел поцелуй
На бледных губах. Пару нимбов замест чемодана
Ему прихватить не позволил державный холуй.

Сто раз обрекли на позор, на распятье, на горе.
На Лысой горе чуть не в сердце втыкали копье...
Горит пустота. Век - безумен... Но сбудется вскоре
Речённое Им. Ибо царствие придёт Твоё.

Но в вечность летит - "АВВА ОТЧЕ!". В теплушках-вагонах,
Гляди, мой огонь и в потемках души не потух...
А в русской несчастной земле комиссары в погонах
Строчат свой донос, и кричит одинокий петух.

О ДАЛИ И НЕ ТОЛЬКО...

ДалИ рисует в небо лестницы,
Прозрачный воздух полон слёз
Одной купальщицы-прелестницы.
В тенетах путанных волос.
Художник гладит кистью перси ей,
Зависли тигры и пчела
Он вдохновлён Персеем, Персией,
Он знает древние дела.
Встают у статуй дыбом волосы,
Когда чернеет лоб Луны.
Художник с чертовщинкой в голосе
Рисует истины и сны.
Проник он сердцем в тайны раковин,
Поющих время, пьющих свет.
Он пишет Иова и Якова,
И ангелов, которых нет.
В конвертах, кровью запечатанных,
Бог шлёт картины и стихи.
И вот по всей Земле звучат они,
Стройны, глубоки и тихи.
Ушли в отставку и на пенсию
Все подлецы, глупцы, ослы.
И век наполнен дивной песнею -
Орфея птичьим "кур-курлы".
Звенит ученье моисеево,
Уже не пляшет бесов рать.
Пришла пора слова рассеивать,
И время камни собирать.
Мир воскресает, опоэченный.
В душе светло. В окне темно.
Под кистью пляшут темы вечные -
Дождь, ветер, музыка, зерно.
Лежит купальщица-прелестница.
Прозрачный воздух полон слёз.
ДалИ рисует в небо лестницу
В тенетах путанных волос.

ИЗ КНИГИ "СТАНСЫ К..."

1

Две любви блаженствуют на свете.
Раньше срока сердце холодит
Первая. Которая до смерти
Сущности несметные плодит.
Как в кино плывут её картинки.
И в глазах прищуренных темно.
И с самим собою поединки,
И броженье, золото, вино...
Не хочу любви такой. Удела
Не хочу такого. Звёзд ковши...
Девушки моей прекрасно тело,
Но ещё прекраснй свет души.
Я иной любви - любви печальной
В сердце ощущаю нежный свет,
Словно звук мелодии прощальной.
Словно бы от Гайдна привет.
И она стокрыла и безбрежна,
И её, воспетую в веках,
Я несу так бережно и нежно,
Словно мать ребёнка на руках.
В летний зной, угрюмый и усталый,
Выхожу, шатаясь, на порог.
Лишь её медвяным...
я воскрешаем, видит бог.
А потом, уныло возвращаясь
К сумрачным трудам и пустякам,
Ощущаю, как Земля, вращаясь,
Сообщает ритм моим стихам.
Осенью сухие листья в лужи
Падают в далекой стороне
Ты моё прибежище от стужи -
Силуэт, увиденный в окне.
То ли рай в душе, а то ли сон там,
То ли ворожба любимых рук...

Вдалеке закат над горизонтом.
В темноту уходит солнца круг.

2

Пишу этой ночью стихи о любви и печали.
И в час, когда гул мирового пространства затих,
Я слышу вдали чей-то голос... Как будто вначале
Росою на пастбище падает на душу стих.
Уже перелётные птицы стремятся к теплу, и
Из края, где снег серебрится на спящих полях,
Летят к нам на юг. Им навстречу мои поцелуи
К тебе уплывают на лодочках и кораблях.
У самого моря в трёх соснах запутался ветер.
И скоро отчалит от гавани белый паром.
Печалей причал. И к нему пришвартованный вечер
И чайки на фоне заката горят серебром.
Сгущаются сумерки. Запах портовой лазаньи.
В прибрежных кафе пьют вино, подъедают муру...
Но звёзды глядят ко мне в душу твоими глазами.
И сосны всю ночь твоё имя поют на ветру.
И сколько бы ни было вёВ­рст меж тобою и мною,
Пускай где разлука - считается зА три там год.
Люблю тебя тут, где мерцает Луна над волною.
И смутные тени в тумане танцуют тангО .

3

ФАНТАЗИЯ ПО ШАГАЛУ

"Летающие любовники"

А нА сердце - рана. И весь, поперёк или вдоль
Изрыт я мечтами о горлышках пьяных застолий.
Не зажили прошлого шрамы. Не зажила боль.
Не зажила рана - и подле, не съеден пуд соли.
Приди на мой берег и пеной морскою пребудь...
Кати мне волну, золотая и светлая бездна.
Зальдевшее скорбью перо, пробуравливай путь
Сквозь лоно горячее в царствие Божье Небесно...
О, где б только я не валялся с тобой на Земле,
Пусть будет скамья у фонтана и позднее лето.
И ты мне о лире поведаешь, о короле -
- Та-ри-ра-та-та - что нездешняя звездная флейта...
Я тоже, хрипя, прогорланю - тебе или твой -
До самого горла. В тебя. Та-ра-та. Та-ра-ти-рам.
Над нами ольха голубая прошепчет листвой.
И голые до наготы , поплывём мы над миром...
Над миром, над веком, над злом полетим в тишине...
И я не замечу под нами ни Лету, ни Прану...
И голос и губы твои отзовутся во мне,
Вливаясь целебною медью в кричащую рану.

4

Я взор обращаю к тебе, солнцепламенной,
Блаженных мотивов души не тая.
О, светлая ночь, её лик твердокаменный,
Где я - это "ты" , если я - это я.

В объятиях мы расстаёмся. И чёрное
Мне душу пронзит... Но по горным тропАм,
Является слово, серпом изреченное,
И я подношу твоё сердце к губам.

Родник твоих глаз - это сети сплетённые -
Ловцы человеков, и рыб, и зверей.
И в нём различимы мечты потаённые,
Дыханье морей, синева сентябрей.

О, светлая ночь, заходящая зА море.
Ты вновь над заливом сияешь Луной.
Ты временем - Вием откроешь глаза мои -
И флаги народов всплывут надо мной.

Ни звука, ни блика. Пригубим из чаши мы.
И жажду времён утолим навсегда.
И вот - наполняются тайнами нашими
Пространство. Вселенная. Воздух. Вода.

Я взор обращаю к тебе, солнцепламенной,
И в светлую ночь пью родник твоих глаз.
О, светлая ночь, её лик твердокаменный
И в сердце сквозь льдины прорубленный лаз!

5

Любимая, багряным светом
Был озарён вечерний сад.
Закат клубился. И об этом
Шумели липы невпопад.
Весна заканчивалась. С веток
Взлетали птицы в облака,
И дивных трелей, песен спетых
Ложилась нА душу строка.
Ты шла от станции. Вдоль леса.
Вонзая в землю свой каблук.
Тумана белая завеса
Скрывала все, что есть вокруг -
Всё небо. Детство. Время оно.
Застолья шумные пиры.
Объятья в тамбуре вагона,
Летящего в тартарары.
Скрывала лес. Скрывала дачу.
Вступала в жесткие права,
Но сердце вещее иначе
Познает чувства и слова...
Вам обещали грозы в полдень,
Но грозы за полночь пришли,
И хлынул дождь, собой наполнив
Воронки страждущей Земли.
И он хлестал напропалую,
Катился к городу стремглав,
Вымащивая мостовую
Стеклом зеркальным без оправ...
Над родиной многострадальной
Он шёл, деревья теребя,
А я глядел из дали дальней
На изумлённую тебя.
Тоскуя по дождям и грозам,
Я убеждался в эти дни,
Что дивным бабочкам-стрекозам
Ночная музыка сродни.
Она над нами тихо льётся,
Душе всей чаши не испить,
И потому ей остаётся
Любить. И плакать. И любить.

6
Темнеет лес вечерний,
Пока в душе печаль,
Ростки свирепых терний
Свиваются в спираль.
Пока орган играет,
Звуча на новый лад,
В меня Земля вперяет
Отсутствующий взгляд.
Я умирал - но ожил
В пределах ноября,
И много раз тревожил
Грядущее зазря.
Взлетал и падал оземь,
Поправши жизнью смерть...
Но по аллеям осень
Проносится, как смерч.
Снуёт быстрей, чем грабли
Садовникаю. И вот
Уже зимы кораблик
Из вьюжной мглы плывёт.
Рассветы. Сны. Закаты.
Метелей пелена.
Снег заметает даты,
Сердца и времена.
И мы с тобой в разлуке,
Пока ревёт пурга,
Ты греешь свои руки
В углу у очага.
Но тёмным утром ранним,
Пока весь мир белёс,
Я жив твоим дыханьем
И золотом волос.
Вот музыка симфоний -
Как время и судьба.
И жар моих ладоней
Пусть охранит тебя.
Нам дар даётся свыше,
Сжигая изнутри,
И гаснут звёздыкрыши
Над головой зари.