Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть девятая

Исторический анекдот: «Ваше Величество, у него чудесные глаза: он отсюда видит даже то, что делается в Сибири»

Ис­то­рия рос­сий­ская пол­на не­лепых курь­ёзов и за­бав­ных слу­ча­ев, ко­торые у лю­бого ев­ро­пей­ца или аме­рикан­ца выз­ва­ли бы как ми­нимум сом­не­ние, а то и пол­ное не­пони­мание, над чем мож­но сме­ять­ся в си­ту­аци­ях, ко­торые не вы­зыва­ют ни­чего, кро­ме не­до­уме­ния.

Но, увы (или – к счастью), Рос­сия всег­да ос­та­валась «стра­ной со сво­им осо­бым пу­тём раз­ви­тия» и сво­ими «не­из­менны­ми скре­пами и тра­дици­он­ны­ми цен­ностя­ми», по­тому мы при­выч­но сме­ём­ся там, где инос­тран­цу не приш­ло бы в го­лову да­же улыб­нуть­ся…

Ка­залось бы, как мож­но быть го­сударс­твен­ным са­нов­ни­ком вы­соко­го ран­га и уп­равлять ре­ги­оном, го­дами не по­яв­ля­ясь «на под­ве­домс­твен­ной тер­ри­тории»?

Увы, и в но­вей­шей ис­то­рии Рос­сии бы­вали та­кие слу­чаи. Дос­та­точ­но вспом­нить гу­бер­на­тора уда­лён­но­го ре­ги­она, ко­торый не толь­ко пос­то­ян­но от­сутс­тво­вал «на ра­бочем мес­те», но и дол­гое вре­мя «уп­равлял» вве­рен­ной тер­ри­тори­ей из дру­гой, хо­тя и очень бла­гопо­луч­ной, но всё же со­вер­шенно «нед­ру­жес­твен­ной» стра­ны.

Да и дру­гой при­мер – уже с мэ­ром круп­но­го го­рода чуть ли не на дру­гом кон­це стра­ны, ес­ли от­счи­тывать рас­сто­яния от пер­вопрес­толь­ной (мэ­ром, ко­торый ед­ва ли не це­лое де­сяти­летие по шесть ме­сяцев в го­ду про­живал за оке­аном ра­ди «за­вет­но­го граж­данс­тва» и от­ту­да «уп­равлял» вве­рен­ным ему го­родом) – пусть и от­да­лён­но-схе­мати­чес­ки, но всё же по­хож на при­мер пер­вый.

Тем не ме­нее по­доб­ные «тра­диции» зак­ла­дыва­лись за­дол­го до всколь­зь упо­мяну­тых «го­сударс­твен­ных му­жей». Тех са­мых «скре­понос­цев», ко­торые пред­по­чита­ли боль­шую часть вре­мени про­водить на «заг­ни­ва­ющем За­паде», од­новре­мен­но под­пи­тывая свои бан­ков­ские сче­та и, как следс­твие, собс­твен­ное без­бедное су­щес­тво­вание в «нед­ру­жес­твен­ных стра­нах» фи­нан­са­ми из мно­гос­тра­даль­но­го оте­чес­тва («дым» ко­торо­го, как из­вес­тно из про­из­ве­дения клас­си­ка, так «сла­док и при­ятен»).

Но двес­ти лет на­зад, тех­но­логии ещё не бы­ли так раз­ви­ты, как в на­ше «веч­но неп­ростое вре­мя», где по ка­кой-то не­ведо­мой при­чине всё и всег­да «не так од­нознач­но», по­тому уп­равлять «под­ве­домс­твен­ной тер­ри­тори­ей», на­ходясь од­новре­мен­но за гра­ницей, да­же для го­сударс­твен­ных му­жей в Рос­сий­ской им­пе­рии XIX ве­ка счи­талось сов­сем не ко­миль­фо.
 
…Иван Бо­рисо­вич Пес­тель, отец зна­мени­того де­каб­риста Пав­ла Ива­нови­ча Пес­те­ля, был как раз од­ним из ро­дона­чаль­ни­ков и «пер­вопро­ход­цев» уп­равле­ния «под­ве­домс­твен­ной тер­ри­тори­ей из уда­лён­но­го дос­ту­па».

Бу­дучи ге­нерал-гу­бер­на­тором Си­бири в те­чение 12 лет, фак­ти­чес­ки он жил в Санкт-Пе­тер­бурге и, су­дя по до­кумен­таль­ным сви­детель­ствам, в Си­бири по­явил­ся лишь од­нажды – в са­мом на­чале сво­его ге­нерал-гу­бер­на­торс­тва, су­мев, од­на­ко (и в этом ему нуж­но от­дать хо­тя бы то нем­но­гое дол­жное, ко­торо­го он зас­лу­живал), час­тично пов­ли­ять на каз­нокрадс­тво и раз­гиль­дяй­ство на «вве­рен­ной тер­ри­тории» и не­надол­го из­ме­нить си­ту­ацию к луч­ше­му.

То, что ге­нерал-гу­бер­на­тор Си­бири жил пос­то­ян­но в сто­лице и уп­равлял ог­ромной тер­ри­тори­ей из­да­лека, слу­жило пред­ме­том пос­то­ян­ных нас­ме­шек сов­ре­мен­ни­ков над Пес­те­лем.

Од­но вре­мя в выс­шем об­щес­тве бы­товал да­же сво­его ро­да анек­дот, вы­давав­ший­ся за ре­аль­но про­изо­шед­ший ди­алог…
 
Как-то им­пе­ратор Алек­сандр I, стоя в Зим­нем Двор­це у ок­на вмес­те с Ива­ном Бо­рисо­вичем Пес­те­лем и гра­фом Фё­дором Ва­силь­еви­чем Рос­топчи­ным дол­го вгля­дывал­ся во что-то и на­конец об­ра­тил­ся к сво­им со­бесед­ни­кам:

– Не мо­гу по­нять – что это вон на той цер­кви, на крес­те чёр­ное?

На что граф Рос­топчин, че­ловек на­ход­чи­вый и, как сви­детель­ству­ют ис­то­ричес­кие ис­точни­ки, весь­ма ос­трый на язык, тот­час от­ве­тил им­пе­рато­ру:

– И я не мо­гу раз­гля­деть, Ва­ше Ве­личес­тво. Это на­доб­но спро­сить у Ива­на Бо­рисо­вича. У не­го чу­дес­ные гла­за: он от­сю­да ви­дит да­же то, что де­ла­ет­ся в Си­бири.

Великий русский баснописец Крылов: «Я увеличил сумму с 60 000 до 6 000 000 рублей ассигнациями»

Не­мало курь­ёз­ных ис­то­рий или от­кро­вен­но анек­до­тичес­ких си­ту­аций свя­зано в ис­то­рии Рос­сий­ской им­пе­рии с те­ми людь­ми, ко­му на­ша стра­на обя­зана тем, что её и по сей день (с из­вес­тны­ми ого­вор­ка­ми) счи­та­ют ве­ликой куль­тур­ной дер­жа­вой.

Осо­бен­но по­каза­телен в этом пла­не «пе­релом­ный» XIX век, ког­да рус­ская ли­тера­тура бук­валь­но вор­ва­лась в ми­ровое куль­тур­ное прос­транс­тво и зас­та­вила го­ворить о се­бе, как о но­вом «куль­тур­ном фе­номе­не».

Да­леко не пос­ледним в ря­ду «ве­ликих рус­ских» был и Иван Ан­дре­евич Кры­лов. Рус­ский по­эт, пуб­ли­цист и из­да­тель прос­ве­титель­ских жур­на­лов. Ос­тавший­ся в па­мяти по­том­ков, преж­де все­го, как ве­ликий рус­ский бас­но­писец.

Нес­мотря на пов­се­мес­тную по­пуляр­ность и мно­жес­тво из­данных книг, боль­шую часть жиз­ни Кры­лов вёл дос­та­точ­но скром­ное в фи­нан­со­вом пла­не су­щес­тво­вание. Бо­лее то­го, в мо­лодос­ти был от­кро­вен­но бе­ден.

Го­ворят, да­же воз­можный и по­тен­ци­аль­но единс­твен­ный его брак расс­тро­ил­ся из-за то­го, что он не смог сво­ев­ре­мен­но при­ехать из Пе­тер­бурга в Брянск к не­вес­те. И при­чиной то­му бы­ло от­сутс­твие де­нег на дол­гую до­рогу. А пос­ле то­го, как Кры­лов в пись­ме поп­ро­сил семью не­вес­ты са­мос­то­ятель­но от­пра­вить свою бу­дущую суп­ру­гу в сто­лицу, что­бы уже в Пе­тер­бурге сыг­рать свадь­бу, ро­дите­ли не­вес­ты с през­ре­ни­ем рас­тор­гли ус­тную до­гово­рен­ность о бра­ке из-за не­жела­ния свя­зывать судь­бу до­чери с бед­ным ли­тера­тором. И всё это нес­мотря на то, что мо­лодые лю­ди лю­били друг дру­га и яко­бы да­же да­ли обо­юд­ные обе­ты вер­ности…

Од­на из курь­ёз­ных ис­то­рий, про­изо­шед­ших с ве­ликим бас­но­пис­цем, так­же бы­ла свя­зана с его не­завид­ным фи­нан­со­вым по­ложе­ни­ем в мо­лодые го­ды… и его кон­трак­том на арен­ду жилья в Санкт-Пе­тер­бурге – тог­дашней сто­лице им­пе­рии.

Вла­делец жилья (су­дя по все­му, че­ловек ос­то­рож­ный и из­лишне мни­тель­ный) сос­та­вил кон­тракт для Кры­лова та­ким об­ра­зом, что учёл в до­гово­ре ед­ва ли не каж­дую ме­лочь, ко­торая толь­ко мог­ла прий­ти ему в го­лову.

В час­тнос­ти, один из пун­ктов до­гово­ра ка­сал­ся ос­то­рож­но­го об­ра­щения с ог­нём, где дос­ловно бы­ла про­писа­на сле­ду­ющая фор­му­лиров­ка: «…бу­де, не дай Бо­же, весь дом сго­рит от ог­ня по не­ос­то­рож­ности жиль­ца, то жи­лец обя­зан бу­дет тот­час зап­ла­тить ас­сигна­ци­ями 60 000 руб­лей за воз­ме­щение ущер­ба вла­дель­цу…».

Хо­дят слу­хи, что Кры­лов не стал ос­па­ривать ни один из пун­ктов кон­трак­та, а под­пи­сал его тут же. К сум­ме же в 60 000 руб­лей, «ве­ликий шут­ник» до­бавил ещё па­ру ну­лей, что сос­та­вило циф­ру 6 000 000 руб­лей ас­сигна­ци­ями. При­чём сде­лал он это на гла­зах у изум­ленно­го вла­дель­ца нед­ви­жимос­ти, ко­торо­му Кры­лов про­тянул под­пи­сан­ный кон­тракт со сле­ду­ющи­ми на­путс­твен­ны­ми сло­вами:

– Возь­ми­те, – со вздо­хом про­из­нес бу­дущий ве­ликий бас­но­писец. – Я сог­ла­сен со все­ми ва­шими пун­кта­ми. Но, что­бы вы бы­ли бо­лее обес­пе­чены в слу­чае неп­ри­ят­ностей, я уве­личил сум­му с 60 000 руб­лей до 6 000 000 руб­лей ас­сигна­ци­ями. Вам бу­дет от это­го хо­рошо и спо­кой­но, а для ме­ня всё рав­но, ибо я не в сос­то­янии зап­ла­тить ни той, ни дру­гой сум­мы…

Исторический «невесёлый» анекдот. Итоги Крымской кампании 1853–1856 годов

Крым­ская вой­на 1853–1856 го­дов име­ла для Рос­сий­ской им­пе­рии очень пе­чаль­ные, ес­ли не ска­зать – ка­тас­тро­фичес­кие пос­ледс­твия…

Мож­но дол­го рас­суждать о по­лити­чес­ких ошиб­ках рос­сий­ско­го им­пе­ратор­ско­го дво­ра во внеш­ней по­лити­ке, «шап­ко­заки­датель­ских» нас­тро­ени­ях до и да­же во вре­мя бо­евых дей­ствий, тех­ни­чес­кой от­ста­лос­ти Рос­сии по срав­не­нию с ев­ро­пей­ски­ми стра­нами к се­реди­не XIX ве­ка, не­реши­тель­нос­ти и ошиб­ках в во­ен­ном пла­ниро­вании, чу­довищ­ном каз­нокрадс­тве, ко­торое об­на­ружи­лось пос­ле окон­ча­ния вой­ны, но факт ос­та­ёт­ся фак­том – из-за не­уме­рен­ных (и ма­ло­обос­но­ван­ных) ап­пе­титов Рос­сий­ская им­пе­рия по­теря­ла ог­ромные «под­ве­домс­твен­ные» тер­ри­тории, а так­же тот по­лити­чес­кий вес в ми­ре, ко­торый она при­об­ре­ла со вре­мён царс­тво­вания Пет­ра Ве­лико­го и ук­ре­пила в ре­зуль­та­те по­беды, как в Оте­чес­твен­ной вой­не 1812 го­да, так и в На­поле­онов­ских вой­нах в це­лом.

Как из­вес­тно, по ре­зуль­та­там той са­мой «злос­час­тной» кам­па­нии пра­витель­ство Рос­сий­ской им­пе­рии в мар­те 1856 го­да вы­нуж­де­но бы­ло под­пи­сать Па­риж­ский трак­тат, сог­ласно ко­торо­му в ре­зуль­та­те как фор­маль­но­го, так и фак­ти­чес­ко­го по­раже­ния на дип­ло­мати­чес­ком и во­ен­ном фрон­тах Рос­сий­ская им­пе­рия по­теря­ла кре­пость Карс с при­лега­ющи­ми зем­ля­ми (сей­час это тер­ри­тория сов­ре­мен­ной Тур­ции), ус­ту­пила Мол­дав­ско­му кня­жес­тву устье Ду­ная и часть Бес­са­рабии, по­теря­ла пря­мое вли­яние на ду­най­ские кня­жес­тва и Сер­бию, а Чёр­ное мо­ре с про­лива­ми Бос­фор и Дар­да­нел­лы, ко­торые до то­го фак­ти­чес­ки кон­тро­лиро­вались Рос­сий­ской им­пе­ри­ей, объ­яв­ля­лись фор­маль­но ней­траль­ны­ми, но в ре­аль­нос­ти пол­ностью вы­ходи­ли из зо­ны по­лити­чес­ко­го, во­ен­но­го и эко­номи­чес­ко­го вли­яния Рос­сий­ской им­пе­рии.

Впро­чем, этот крат­кий ис­то­ричес­кий об­зор ну­жен лишь для то­го, что­бы чи­тате­лю ста­ла бо­лее по­нят­на, как са­ма не­весё­лая фра­за, проз­ву­чав­шая в Мос­кве в 1856 го­ду, так и горь­кая иро­ния, от­ра­жён­ная в ней…

По окон­ча­нии Крым­ской кам­па­нии, ко­торая, как опи­сано вы­ше, име­ла для Рос­сий­ской им­пе­рии ис­клю­читель­но тя­жёлые пос­ледс­твия, свет­лей­ший князь Мен­ши­ков Алек­сандр Сер­ге­евич, прав­нук зна­мени­того фа­вори­та и дру­га Пет­ра Ве­лико­го и к 1856 го­ду уже быв­ший мор­ской ми­нистр Рос­сий­ской им­пе­рии, про­ез­жая че­рез Мос­кву, сде­лал дру­жес­кий ви­зит в дом Алек­сея Пет­ро­вича Ер­мо­лова. То­го са­мого зна­мени­того ге­нера­ла, имя ко­торо­го (по ут­вер­жде­ни­ям не­кото­рых ис­то­риков) до сих пор с ис­пу­гом и ува­жени­ем про­из­но­сят на Кав­ка­зе…

Как гла­сят ис­то­ричес­кие «сви­детель­ства», меж­ду дву­мя быв­ши­ми во­ена­чаль­ни­ками сос­то­ял­ся сле­ду­ющий не­уте­шитель­ный по су­ти, но дос­та­точ­но анек­до­тичес­кий с по­зиции лин­гвис­ти­ки ди­алог.

При­быв в дом Ер­мо­лова, князь Мен­ши­ков поп­ри­ветс­тво­вал сво­его ста­рого (в пря­мом и пе­ренос­ном смыс­ле) зна­ком­ца сле­ду­ющей фра­зой:

– Алек­сандр Пет­ро­вич, дав­но мы с ва­ми не ви­дались! Мно­го во­ды с тех пор утек­ло!

– Да, князь, – от­ве­тил по­жилой ге­нерал, – что прав­да, то прав­да: во­ды утек­ло не­мало! Да­же Ду­най за это вре­мя уп­лыл от нас…

Чи­тай­те так­же: Ми­фы, ле­ген­ды и курь­ёзы Рос­сий­ской им­пе­рии XVIII–XIX ве­ков. Часть вось­мая