Музыкант

Ав­тор ил­люс­тра­ции - Яков РАТ­МАН­СКИЙ.

Ког­да я си­дел в ар­мии, - лю­бил го­ворить мой при­ятель. Так вот, ког­да я си­дел в ар­мии, мы са­ми се­бе ор­га­низо­вали ма­лень­кий эс­трад­ный ор­кестр. При­чем не от люб­ви к му­зыке ор­га­низо­вали, а от не­навис­ти к стро­евым уче­ни­ям и воз­можнос­ти от них сач­ка­нуть. Все на­зыва­ли этот кош­мар ор­кес­тром , и я не ста­ну на­ше ди­тя оби­жать. 

Эн­ту­зи­ас­тов бы­ло чет­ве­ро, а му­зыкант все­го один – это я. Пе­ред са­мым при­зывом в ар­мию ро­дите­ли по­дари­ли се­мис­трун­ную ги­тару, а дво­ровые па­цаны обу­чили нес­коль­ким ак­кордам. Так что за­щащать Ро­дину я от­пра­вил­ся не бе­зоруж­ным. 

Во­ин­ская часть ока­залась не­под­го­тов­ленной к та­кому по­воро­ту со­бытий. Из му­зыкаль­ных инс­тру­мен­тов бы­ли об­на­руже­ны: пи­ани­но – од­на шту­ка, и ма­лый ба­рабан – од­на шту­ка. Му­зыкан­тов – ни од­но­го. Прав­да, один из но­воб­ранцев на доп­ро­се приз­нался, что в детс­тве под­вергал­ся на­силь­но­му обу­чению иг­ре на фор­тепь­яно. Единс­твен­ное, что сох­ра­нилось от счас­тли­вого детс­тва – это пос­та­нов­ка рук на кла­виши. Я доб­ро­совес­тно пе­рес­нял с ги­тары ак­корды и пе­рело­жил для фор­тепь­яно. Пи­анист быс­тро со­об­ра­зил, что брать ак­корды го­раз­до лег­че, чем «вра­жес­кие» ук­репле­ния, и с эн­ту­зи­аз­мом сдал­ся в плен му­зыке. Ги­тарист, ко­торый ни­ког­да рань­ше не дер­жал в ру­ках ги­тару, но меч­тал по­дер­жать, в чес­тном по­един­ке отоб­рал у ме­ня инс­тру­мент вмес­те с мо­ими ак­корда­ми. 

Ак­корди­онист ска­зал по сек­ре­ту, что зна­ет толь­ко как от­кры­ва­ет­ся фут­ляр, но ра­ди по­ез­дки до­мой в Мос­кву, сов­рал, что про­фес­си­ональ­ный му­зыкант. Прав­да, ма­лень­кий ак­корде­он­чик все-та­ки при­вез. Ему то­же приш­лось вы­учить эти нес­коль­ко «мо­их граж­дан­ских» ак­кордов. Паль­чи­ки у не­го ока­зались сов­сем не му­зыкаль­ны­ми - пря­мыми и тол­сты­ми, как бол­ты, и для пе­рес­ка­кива­ния с од­но­го ак­корда на дру­гой ему тре­бова­лось до­пол­ни­тель­ное вре­мя. По­это­му он всег­да до­гонял. Мне дос­тался ма­лень­кий ар­мей­ский ба­рабан­чик. Я единс­твен­ный, кто мог сыг­рать ме­лодию: «ста­рый ба­рабан­щик, ста­рый ба­рабан­щик...», ну, вы зна­ете. Мы да­ли ак­кордам наз­ва­ние и по ко­ман­де ме­няли их в за­виси­мос­ти от ме­лодии, хо­тя иг­рать ме­лодию бы­ло не­кому. 

Слу­чай­но сре­ди граж­дан­ско­го пер­со­нала об­на­ружи­лась пе­вица. Ра­бота на кух­не да­ла свои пло­ды и со­вер­шенно квад­ратный че­ловек по­явил­ся в на­шем кол­лекти­ве. Бла­года­ря ей про­из­ве­дения, ко­торые мы выс­ту­кива­ли, ста­ли уз­на­ва­емы. 

На од­ной из ре­пети­ций пи­анист выс­ка­зал мне­ние, что не­об­хо­димо уси­лить пер­вую до­лю. Мы не по­нима­ли о чем он го­ворил, но ве­рили на сло­во. Для наг­ляднос­ти он про­пел «ум-ца, ум-ца». «Пер­вая до­ля –«ум», - го­ворил он, - дол­жна быть силь­ной, но у нас она сла­бая, по­тому что все вмес­те мы, в ос­новном, иг­ра­ем вто­рую до­лю –«ца». Для уси­ления пер­вой не­об­хо­дим боль­шой ба­рабан. А по­ка его нет, мож­но ис­поль­зо­вать фут­ляр от ак­корде­она». Гнев его вла­дель­ца был по­гашен быс­тро: ему пред­ло­жили на­жимать ба­сы, ко­торые на­ходят­ся с ле­вой сто­роны инс­тру­мен­та. 

Из тол­стой пал­ки и ста­рых пор­тя­нок ро­дилась ко­лотуш­ка. Так в ор­кес­тре по­явил­ся еще один му­зыкаль­ный инс­тру­мент и му­зыкант, ко­торый в уни­сон с ле­вой ру­кой пи­анис­та, выс­ту­кивал ко­лотуш­кой по фут­ля­ру пер­вую му­зыкаль­ную до­лю, без зву­чания ко­торой пе­вица ни­как не мог­ла по­пасть ту­да, ку­да сле­ду­ет. Но­вый му­зыкант ока­зал­ся мо­им зем­ля­ком, то­же из Ки­ева, так что мож­но ска­зать, взя­ли его в ор­кестр по бла­ту. 

Итак, наш кол­лектив на­чал са­мос­то­ятель­ную твор­ческую жизнь. Во вся­ком слу­чае, зам­по­лит от­ра­пор­то­вал на­верх, что в на­шей во­ин­ской час­ти по­явил­ся эс­трад­ный ор­кестр. 

Иг­рать в ор­кес­тре не толь­ко лег­че, чем Ро­дину за­щищать, но и при­ят­ней: по вы­ход­ным дням за­забор­ные де­воч­ки ста­ли ча­ще заг­ля­дывать в клуб на тан­цы, от­вле­кая нас от пря­мых обя­зан­ностей. Жить ста­ло ве­селее. 

Но жизнь – шту­ка нес­пра­вед­ли­вая. Ес­ли мы с тру­дом ос­ва­ива­ли му­зыкаль­ные пре­муд­рости, под­би­рали но­вые ак­корды, при­уча­ли паль­цы брать их быс­тро, не за­думы­ва­ясь, то на­шему ко­лоту­шеч­ни­ку эти проб­ле­мы бы­ли до лам­почки. Он не ску­чал у фут­ля­ра во вре­мя иг­ры, а да­же иног­да пля­сал вок­руг не­го, не всег­да по­падая в ритм, за что по­лучал пин­ка от ря­дом сто­яще­го ги­тарис­та. Но тан­цу­ющая пуб­ли­ка эти ме­лочи не за­меча­ла, ап­ло­диро­вала, в ос­новном, юно­му да­рова­нию с вну­шитель­ных раз­ме­ров ко­лотуш­кой и по­сыла­ла ему воз­душные по­целуи. Соз­да­валось впе­чат­ле­ние, что мы тут во­об­ще ни при чем. Лю­ди – есть лю­ди, ка­кой с них спрос? Мы, ес­тес­твен­но, рев­но­вали, осо­бен­но к по­целу­ям, пус­кай да­же воз­душным. Нам то­же хо­телось приз­на­ния. Мель­ка­ла да­же дер­зкая мысль вне­зап­но по­кинуть сце­ну, ос­та­вить ко­лоту­шеч­ни­ка в оди­ночес­тве, что­бы все по­няли, кто здесь де­ла­ет му­зыку, а кто вол­ны. 

Вспом­нился мне в свя­зи этим ин­те­рес­ный слу­чай до­ар­мей­ской жиз­ни. Пос­ла­ли нас, школь­ни­ков, на убор­ку кар­тошки в кол­хоз. В это вре­мя ту­да при­была груп­па ар­тистов с кон­цертом и мы ве­чером то­же по­дались в клуб. В ос­новном это бы­ли пев­цы из ки­ев­ской фи­лар­мо­нии и пи­анис­тка-ак­компа­ни­атор. Пев­цы зна­ли свои пес­ни на­изусть. Пи­анис­тка иг­ра­ла по но­там – не мог­ла же она вы­учить все пар­тии! Все бы­ло хо­рошо, кон­церт приб­ли­жал­ся к за­вер­ше­нию, ко­лора­тур­ное соп­ра­но до­пева­ло пос­ледние со­ловь­иные тре­ли и вдруг по­гас свет. Тем­но­та пол­ная. То, что пе­вица до­вела свою арию до кон­ца, ме­ня не уди­вило, но я не мог по­нять, как пи­анис­тка, не ви­дя ни нот, ни кла­вишь про­дол­жа­ла иг­рать? За­жег­ся свет, все бро­сились к пе­вице вы­ражать свое вос­хи­щение этим ге­ро­ичес­ким пос­тупком. Ка­кой вы та­лант, го­вори­ли ей, да­же не зап­ну­лись в та­кой тем­но­те. К пи­анис­тке ник­то не по­дошел. Мне ста­ло обид­но за нее, я да­же ри­нул­ся на сце­ну, что­бы хоть как-то ком­пенси­ровать эту нес­пра­вед­ли­вость, но ар­тисты быс­тро соб­ра­ли мо­нат­ки и уже рас­са­жива­лись в под­жи­даший их ав­то­бус. Так и здесь: мы па­хали, а слив­ки дос­та­вались не нам. Я же го­ворю, что лю­ди не мо­гут быть спра­вед­ли­выми. 

Жизнь за за­бором ма­нила с каж­дым днем все силь­нее. Мо­лодой ор­га­низм рвал­ся в бой. Не­регу­ляр­ные уволь­ни­тель­ные не удов­летво­ряли пот­ребнос­ти здо­рово­го ор­га­низ­ма. Страс­ти ки­пели и рва­лись на­ружу. Кто-то на­шел брешь в за­боре и не­кото­рые ри­нулись са­моволь­но ос­ва­ивать ближ­нее за­заборье. И вот од­нажды, мой зем­ляк, от­сту­чав ко­лотуш­кой все, что по­ложе­но, пос­ле тан­цев ис­чез. Он был об­на­ружен пат­ру­лем с дру­гой сто­роны за­бора как раз в мо­мент ис­по­нения нес­лу­жеб­ных обя­зан­ностей и с по­зором дос­тавлен в рас­по­ложе­ние во­ин­ской час­ти. Ес­тес­твен­но, по­лучил де­сять су­ток га­уп­твах­ты и с удо­воль­стви­ем их от­си­дел. 

На пер­вом же соб­ра­нии зам­по­лит, в при­сутс­твии все­го во­ин­ско­го сос­та­ва про­из­нес пла­мен­ную речь о чес­ти и дос­то­инс­тве и поп­ро­сил на­шего но­вого му­зыкан­та встать, что­бы все уви­дели как выг­ля­дит по­зор доб­лес­тной со­вет­ской ар­мии. 

- Вы от­ку­да ро­дом? – спро­сил зам­по­лит. 

- Из Ки..и..Ки­ева, - за­ика­ясь от стра­ха, вы­давил «по­зор». 

- Вот ви­дите! Не из де­рев­ни бес­куль­тур­ной, а из на­шей род­ной ук­ра­ин­ской сто­лицы! Вмес­то то­го, что­бы нам тут куль­ту­ру по­казы­вать сто­лич­ную, он без спро­су ле­зет во вся­кие дыр­ки под­забро­ные. Он ведь еще и му­зыкант ока­зыва­ет­ся! М...м...на чем вы там иг­ра­ете, за­памя­товал..? 

- На... на фут­ля­ре от ак­корде­она... - ска­зал му­зыкант серь­ез­но и не сра­зу соб­ра­зил, по­чему зал вдруг зах­лебнул­ся от хо­хота.

Сме­ялись все, вклю­чая зам­по­лита. Сме­ялись дол­го, пе­рек­рыв с лих­вой весь от­пу­щен­ный рег­ла­мент. На этой ве­селой но­те соб­ра­ние за­кон­чи­лось. Са­моволь­щик был про­щен. Му­зыкант все-та­ки, та­лант осо­бый, а что­бы в ор­кес­тре иг­рать, так во­об­ще...