ПодписатьсяУпомянутые в тексте незнакомые слова расшифровываются следующим образом:
ПЭП - проектный институт "Промэнергопроект"
пэповец - сотрудник вышеупомянутого института
"Пэповец" - интернетовский сайт бывших сотрудников ПЭПа, который я выпускал дважды в месяц с 2002 по 2013 годы
Часть 1
Путевые заметки по Германии
Апрель–июнь 2004 года
Уважаемые читатели!
Меняю условное благополучие и обеспеченность вместе с пенсионным планом, зубными коронками и повышенным холестерином, на пэповскую стабильно–мизерную, беcперспективную зарплату, общую квартиру в центре Киева, с хронической загазованностью и автобусной неразберихой в часы пик, со спальной кроватью в проходной комнате и любопытным братом жены школьного возраста, с орденоносной соседкой–антисемиткой с завода «Коммунист» и, как обязательное и бесплатное приложение, 30–ть лет накопившегося возраста.
Что же получается, от чего бежал, к тому же и возвращаюсь? Конечно нет. Хочется расстаться с тяжело прожитыми годами, которые с каждым днём всё труднее нести. Новые заботы становятся непосильными, а старые всё чаще раздражают. Успехи детей радуют, но ненадолго, больше беспокоят, непонятно откуда появившиеся, нездоровые симптомы с вытекающими нехорошими мыслями, заполняющие всё свободное время.
Просто я скучаю по беспечной молодости с неразрешимыми трудностями, ставшими нормой того существования, по материально бедной, но духовно насыщенной, производственной жизни, где сотрудники становились друзьями, единомышленниками, а порой и больше.
Скучая по невозвратимой молодости, можно и в Штатах пойти в туристический поход с рюкзаком на плечах, спать в палатке или на сеновале, петь песни под гитару, варить уху и пахнуть дымом. Но ведь сегодня точно также пахнешь дымом после русского ресторана и не можешь уснуть не от прилива романтических мыслей и колхозной сивухи, а от избытка вкусной, калорийной пищи, поздно выпитого кофе с кусочком юбилейного торта и рюмки французского коньяка. А не замечали ли вы, господа, что уже не зажигают вас и не увлекают в центр танцевальной площадки полюбившиеся песни, напетые оркестром, с хорошо поставленными профессиональными голосами «под фанеру». А если, всё-таки, крепкие напитки сделали своё дело и вы оказались в толпе танцующих, то ваши «балетные па» выглядят смешно рядом c танцующей, слитой в одно целое, молодой полураздетой парой. Раньше этого, явно выраженного, раздражения, вы за собой не наблюдали. Но чего не вернёшь, о том не надо грустить. За всё надо сказать спасибо.
Спасибо судьбе, что привела меня в ПЭП, где я проработал и прожил 11 лет жизни, насыщенных интересными встречами и знакомствами, производственными, спортивными и политическими спорами, творческими пробами в художественной самодеятельности. Возможно я бы состоялся в любом другом проектном коллективе, но на этом этапе у меня нет никаких сожалений и разочарований.
Коль уж эмиграция была неизбежна, как революция в России (и то и другое можно оспаривать), то спасибо судьбе, что занесла меня в Америку, где трудности, тревоги и неопределённость увенчались относительным успехом. Где рождение второго сына украсило нашу, насыщенную испытаниями, жизнь. Скорее всего этого бы не произошло, если бы мы продолжали жить в Союзе.
Спасибо за то, что, спустя 10 лет моей иммиграции, стали подъезжать «потомственные» пэповцы, которые отъезд оставляли на потом, те с кем было интересно, весело, раскрепощённо и легко. Время внесло свои коррективы. Социальные изменения и возраст наложили свой отпечаток на новое поседевшее пополнение. Изменения в их поведении были разительны, но, к счастью, не у всех. Кое–кто остался верен старым традициям. Общение с ними погасило создавшийся годами иммиграции голод в приобретении друзей и, хоть на время, вернуло меня в забытую молодость. И за это спасибо.
Спасибо, что моё пятое место работы в Штатах (надеюсь последнее) дало мне техническую возможность общаться с вами на нашем сайте. Я воистину получаю удовольствие, печатая ваши произведения, стихи, поздравления и фотографии, и чувствую, хоть порой с аритмией, пульс нашей былой жизни. Я не мог упустить случая, просто не имел права, не поехать в длительную командировку в страну, где сегодня проживают мои бывшие сослуживцы, с кем общение не прекращалось все эти годы. Я обзвонил всех пэповцев, проживающих в Германии, и посетил половину из них. Телефонные разговоры и личные встречи воскресили в памяти события и судьбы тех, с кем не виделся добрых четверть века. Возможно эти встречи откроют нам новых авторов, из числа бывших, в письмах, рассказах и очерках на электронных страницах «Пэповца».
Я сегодня за всё говорю спасибо. Нет, я, конечно, не вернусь в прошлое. Нечего мечтать о том, что неосуществимо, но достав из тяжёлого рюкзака прожитых лет лучшие, на мой взгляд, годы жизни, я не мечтаю, а общаясь с вами я реально возвращаюсь в прошлое с настоящими героями моей жизненной эпопеи. Очевидно, в этом и прелесть омоложения. Ваши судьбы где–то пересеклись с моей судьбой, а некоторые, к моему счастью, встретились опять спустя много лет. И в силу завидной зрелости, нам некуда спешить и есть, что друг другу поведать. Может в этом и есть залог долголетия.
Спасибо, что вы есть. Пишите, делитесь своими воспоминаниями, не бойтесь цензуры – на наших страницах её нет. Здоровья вам и благополучия, отсутствия зависти, желания жить, веселиться и соизмеримых возможностей.
Да, это правда, что времена не повторяются, они только рифмуются.
I
- Папа, куда ты собрался со своими желудочными проблемами, да ещё и на три месяца? Свинину ты не ешь, жирного тебе нельзя, а в Германии только это и едят, – говорил мой младший сын, будущий профессор биологии,– ты без маминой кухни не можешь.
- Карлуша, – отшучивался я, – такая возможность представляется не каждый день, а твоя мама любит путешествовать. Вот она ко мне прилетит и мы поездим по Европе, а насчёт питания - я буду осторожен.
С начала года загрузка на работе резко снизилась и, если в 2003 году я менял своё отпускное расписание несколько раз, чтобы закончить «горящие проекты», то новый финансовый год не обещал ничего хорошего. Руководство старалось «растолкать» сотрудников, куда только можно. Европейский филиал нашей компании согласился принять на 3–4 месяца группу проектировщиков из 5-ти человек. Большинство из моих американских коллег, в силу семейных обстоятельств, состояния здоровья и неспокойного международного положения, не решались на такой длительный заграничный вояж. Согласились молодые, неженатые американские специалисты, искатели приключений и любители острых ощущений, и я, умудрённый техническим и жизненным опытом и четырьмя увольнениями, иммигрант пенсионного возраста по советским стандартам. Условия и сроки пребывания в Германии менялись неоднократно и не в нашу пользу, но всё же после долгих дискуссий, несогласованности руководства и неразберихи, ставки были сделаны и кони пущены. Вылетали мы не все одновременно.
В аэропорт, как и полaгается, меня провожала жена. Пройдя таможенный досмотр и сдав вещи, я нашёл двух своих сотрудников в назначенной для отлёта секции ожидания. Обменявшись приветствиями и дорожными шутками, я присел рядом. По радио объявили мою фамилию. Пока я выяснял у работника аэропорта, куда мне идти, мою фамилию назвали вторично. Я вернулся к месту регистрации, где меня уже ждала перепуганная жена.
- Павлик, в чём дело? – с тревогой глядела на меня жена, в ожидании ответа,– я уже была на выходе из аэропорта и вернулась.
Меня попросили дать ключ к одному из моих чемоданов. Службу проверки насторожили мои тяжёлые ботинки для стройки с защитным металлическим носком и каблуком. Мне вернули ключ и я попрощался с женой ещё раз. Вернувшись на посадку я отшутился, мол напаковал наркотиков больше положенного и лишний вес пришлось вернуть жене.
В самолёте немецкой авиaкомпании «Люфтганза» свободных мест не было. У каждого пассажира был персональный телевизор с четырьмя программами, вмонтированный в спинку впереди стоящего сидения. Мой показывал только рекламу по всем каналам. Я обратился к стюардессе, она охотно взялась исправить техническую неполадку, отключив телепередачи по всему самолёту, при этом долго извиняясь в самолётном радиоэфире. Мой телевизор продолжал успешно транслировать те же рекламы. Я попытался уснуть и позабыть о неудачах, считая что двух вполне достаточно для одного дня, особенно если это день полёта.
Я мог бы в деталях описать приключения, вновь поступившего на работу, инженера–механика, который забыл в самолёте все свои документы по прилётe во Франкфурт и его мытарства по их розыску. Не хотелось бы оставить без упоминания безупречный, как городской, так и железнодорожный, транспорт Германии, величие средневековых замков и наличие пешеходных променадов в каждом городе. Я мог бы заострить внимание читателей на красоте городов Бадeн–Бадeн и Виcбадeн, которые привлекали известных русских писателей 19–го века не только своими водными лечебницами, но и казино, где они проигрывали состояния в своих свадебных и других путешествиях. Я уверен, что это было описано неоднократно, технически и литературно грамотно и доступно ещё до меня.
Для безопасности ко мне приставили персонального телохранителя. Хочу заметить, что работа у них тяжёлая и зарплату они получают не зря (шутка).
Я же постараюсь рассказать о своих встречах и телефонных разговорах с бывшими сотрудниками, которые выбрали Германию своим постоянным местом проживания. В первые два дня я обзвонил бывших строителей: Люсика Вайнера, Юру Халемского и Юлю Тонконогую. С Люсиком и Юрой моя связь не прерывается с 1989 года, - это год моего первого визита в Киев после 10 лет эмиграции. Ребята проживают в хороших, как по метражу, так и по планировке, европейских квартирах, обзавелись внуками, в меру возможностей и спроса на рынке, работают и были рады моему звонку. С Юлей я перезваниваюсь вот уже второй год, с тех пор, как стал печатать ее стихи в «Пэповце». В затяжных телефонных разговорах мне пришлось изложить свой 25–ти летний путь, в деталях, a о Юле, её переселении, трудностях устройства сына на работу и проблемах со здоровьем, я узнал впервые. Мы выговорились, очевидно, в этом была обоюдная необходимость. Я ловил себя на том, что никогда, работая вместе, ничего не знал о ней. Пожалуй, на базе прочитанных её стихов, наши беседы дополнили Юлин духовный и жизненный портрет. К сожалению, увидеться с ней мне не довелось, в силу неудобного для меня географического положения города Нордхаузена. Уж слишком далеко и неудобно мне было добираться, как машиной, так и железной дорогой, от моего местoнахождения. Настроение Юли лучше всего передают её стихи, подаренные мне Наумом Розовским, о котором разговор пойдёт позже.
Иммигрантская лирическая
Открылась мне страна совсем другая–
Не та, что виделась издалека,
Она поёт – о чём? Не понимаю,
Ведь я совсем не знаю языка.
Откуда прилетели эти птицы,
Что целый день щебечут за окном?
Я с багажом пересекла границу,
А жизнь осталась в городе родном.
Мне снится тёплый Днепр в часы заката
И Киев На высоком берегу...
Что делать? Не ищу я виноватых
В том, что расстаться с прошлым не могу.
Здесь горы в синей кисее тумана
И тёмные волшебные леса,
Здесь пахнут земляникою поляны,
А города – как в сказках чудеса.
Я отстранённо всё воспринимаю –
Душа в другом пространстве под замком.
Шумит толпа, а я не понимаю,
Я не владею этим языком.
Встречаются приветливые лица,
Глаза искрятся щедрой добротой,
А я не смею даже обратиться
И восхититься этой красотой.
Не знаю, где мой лёгкий плот причалит –
Его несёт, как щепку по реке,
Меня зовут, а я не отвечаю –
Я говорю на русском языке.
II
Поездку к Юре в Дортмунд я совместил с посещением Дюсcельдорфа, где проживает Лена Крисятецкая. Немного заблудившись в своей двухчасовой поездке на машине, я всё-таки с помощью прохожих, которых заставил вспомнить английский язык, и мобильного телефона, по которому меня «вела» Лена, нашёл нужный район. Встреча состоялась на остановке автобуса, где мне было приказано запарковаться и ждать.
- Павка, скажи, я сильно изменилась? – спросила меня Лена после часового разговора за столом, где она хлебосольно кормила меня, как это традиционно принято в еврейских семьях.
- Ну, что ты, почти нет, ведь я тебя узнал сразу.
Я думаю, именно так ответил бы любой пэповский мужчина женщине, которую не видел 25 лет.
День выдался по-летнему тёплым и солнечным. Лена была моим гидом по Дюсcельдорфу. Мы гуляли по многолюдной набережной, фотографировались и катались по реке на прогулочном катере. На протяжении всего дня мы обменивались четвертьвековыми событиями, проиcшедшими с нами, и вспоминали смешные истории из пэповской жизни. Особенно запомнился нам отпуск в Приэльбрусье, куда нам, по случайному совпадению, в 1968 году достались «горящие» путёвки. Припомнился забавный случай, когда при восхождении на Приют 105, одну из промежуточных высот Эльбруса, три женщины, в том числе и Лена, одели под свитера пластиковые кульки, чтобы было теплее. Не прошло и часа, как трёх «практичных» альпинисток с их рюкзаками пришлось брать «на буксир». Они раскраснелись от жары, им трудно было дышать.
Лена не упускает возможности посещать все доступные языковые и технические курсы, организованные для эмигрантов, с любовью обустроила свою квартиру. Отвёртка, пила и молоток - любимые ee инструменты. В спальне стоит ещё запакованный компьютер, его счастливая обладательница с начала июля пошла на курсы и в ближайшем будущем обещала выйти в интернетовский эфир. Она разводит цветы на балконе и очень горда этим. Лена живёт полноценной, насыщенной жизнью свободного человека в свободном мире.
Во избежание хронологических и исторических ошибок, я не стану пересказывать услышанный мною жизненный путь Лены, включая её проживание с мужем в Польше, а потом переселение в Германию. Каждый из увиденных или услышанных по телефону сослуживцев, обещал написать для «Пэповца» очерк, рассказ или письмо, своего рода отчёт. Наберёмся же терпения и подождём документальных повествований от первого лица наших немецких коллег.
III
Переночевав у Лены, и отбиваясь от уговоров хозяйки плотно позавтракать на дорогу, я отправился в Дортмунд, который находится в 40 км от Дюсcельдорфа. В оговоренном по телефону месте, у телецентра, я дождался приезда Юры Халемского. Поседевший и немного располневший, но такой же приветливый и вежливый, Юра принимал меня с женой Леной и внуком Кельвином в своей трёхкомнатной квартире с балконом на первом этаже. Хочу заметить, что иммигрантско–жилищный вопрос в Германии решён лучше, чем В Нью–Йорке и Филадельфии. Квартиры «помоложе», в лучшем состоянии, сантехника работает безотказно, парадные и дворы ухожены и намного чище, а учитывая, что у Юры во дворе ещё есть персональный гараж на одну машину, то немецкая квартира «социальщика» вообще находится вне конкуренции.
За 10 лет эмиграции балетно–инженерная семья перенесла ряд существенных изменений. Юра успел поработать инженером–строителем, дипломированным программистом и сегодня, крутя баранку такси, не теряет надежды найти работу по специальности. Жена Лена, оттанцевав профессиональную карьеру в Kиевском театре оперетты, сегодня имеет учеников в местной балетной школе. Дочь–балерина с мужем, продолжая семейные традиции, ещё танцует, работая неполную рабочую неделю. Пятилетний любимец семьи, Кельвин, окружён заботой бабушки и дедушки и все выходные дни проводит у них в доме.
Я был приглашён в дом племянницы Лены на шашлыки. Я впервые посетил эмигрантский дом, а не квартиру, в Германии. В отличиe от двухэтажного дома – твина на две семьи в Америке, где дом разделён стеной в поперечном направлении на две самостоятельные и равноценные секции, этот дом был поделён капитальной стеной в продольном направлении, где фронтальная часть дома сдаётся в аренду банку. В тыльной части дома живёт хозяйка с семилетней дочкой.
Принимала нас кузина Лены, мама хозяйки, а бараньи шашлыки готовил Крис, приятель племенницы. Устроители пикника, мама и дочь, с очень сложной, а где–то и трагической, женской судьбой, проживают в Германии с 1978 года. Они без суеты накрыли стол во дворе дома под зонтом. Мы делились впечатлениями о прожитых годах в эмиграции, сравнивая условия жизни в Америке и Германии, и говорили о сложностях трудоустройства.
- Павел Андреевич, вы шпион? – обратилась ко мне повеселевшая Лена, повторяя фразу из телеэпопеи «Адъютант его превосходительства», ставшую, с лёгкой руки Юры Халемского, крылатой в обращении ко мне во 2–м строительном отделе ПЭПа в 70–е годы. На что я отвечал словами героя фильма: «Понимаешь Юра...». Лена не отступала: – Что ты делаешь у нас в Германии?
Я отшутился старым чапаевским анекдотом: «Пишу оперу. Опер сказал обо всех писать».
Позже пришла дочь, Ира, красивая молодая женщина с небесно–голубыми глазами и точёной фигурой балеpины, похожая на папу, но в улучшенном женском варианте. Было весело, непринуждённо, легко и свободно. Создавалось впечатление, что мы сидим у кого–то на даче в Киеве и никуда не переселялись, и не было этих сложных, насыщенных трудностями, переживаниями и тревогами, 25–ти лет. Уезжать не хотелось.
Лена, по всей вероятности, в обыденной жизни минуя обязательную часть знакомства «на Вы», не унималась:
- Почему ты заночевал у Крисятецкой в Дюсcельдорфе, а у нас не хочешь? Мы что, не достойны? Не бойся, я приставать не буду.
- Я уже большой опасности не представляю, – поддерживая тональность шутливой беседы, ответил я, – но просто мне надо хоть на один день предоставить машину своим коллегам по работе, ведь нас четверо.
Я уезжал, заручившись обещаниями Юры написать для сайта и, возможно, прилететь в Америку в августе этого года.
IV
К Люсику Вайнеру, в Ганновер, я отправился поездом.
Хочу сделать лирическое отступление. В своих путевых заметках я называю своих бывших сотрудников, друзей и приятелей по именам, хотя многие из них были уважаемыми людьми, главными специалистами, главными конструкторами и заслуженно величались по имени и отчеству. Я же запомнил имена в том виде, в каком мы называли друг друга в далёкие 60–е и 70–е годы.
Люсик меня встречал на вокзале. Пройдя мимо Вайнера на перроне, я не сразу узнал того Люсика, каким его видел всего три года тому назад. Раздобревший и весь седой, он стоял в очках и близоруко всматривался в толпу, направлявшуюся в здание вокзала.
- Простите, вы не скажете, как пройти на штрассе Героев Триполья?, - подойдя к нему сзади, спросил я.
- Знаю, товарищ Балибар. Для этого вам придётся следовать за мной. Привет Павлик. Мы обнялись.
***
За последние 25 лет мы виделись три раза, в 1989, 2001 и 2004 годах, не считая моих проводов 79-го года. Так уж случилось, что события 11 сентября 2001 года застали меня в Киеве. В этот день я посетил ПЭП и виделся с былой гвардией сослуживцев, теми, кто ещё уцелел. Соня Волкова провела меня по отделам и кабинетам тех, кого я помнил, а к полудню за мной заехал на машине Саша Волков и повёз катать по Киеву, часа три показывая красоты отстроившегося города. Я был ему благодарен, так как своей экскурсией он дополнил показ столицы моими родственниками, ещё проживающими на Украине. Вечером меня принимал Арик Спитковский, мой троюродный брат, некогда работавший в нашем институте. Именно в его доме меня и застали эти страшные сентябрьские события 2001 года. Телефонная связь с Америкой была прервана, я находился в Киеве, жена – в Перми, в городе, где я заканчивал политехнический институт и куда она с группой американских специалистов вылетела помогать русским переоборудовать в музей, за американские деньги, бывшую тюрьму для политических заключённых. Младший сын на тот момент проживал в Питсбурге, где неподалёку упал, захваченный террористами самолёт, старший сын с родителями жены был в Филадельфии. Не стану рассказывать всех переживаний и, как я по телефону разыскал жену в Перми, а младшего сына по интернету. Первым желанием было улететь в Штаты, но пару дней Америка не принимала и в аэропортах скопилось большое количество пассажиров. Убедившись, что никого из перечисленных членов семьи события не коснулись, мы решили, по совету младшего сына, продолжить запланиронный отпуск.
– Мама, у нас всё относительно спокойно. Своим приездом вы с папой ничем не поможете. Я знаю, как долго ты планировала ваш отпуск, совмещая его с папиной командировкой, – убеждал по телефону, не по годам рассудительный, 19-ти летний Карл с места своей учёбы в Питсбурге, – ничего не меняй.
Вот тогда–то, встретившись с женой во Франкфурте в аэропорту, - она возвращалась из пермской командировки, а я после 5–ти дневного посещения Киева, - мы дополнили свой вояж посещением Германии. Встреча 2001–го года с Люсиком была запланирована ещё в Америке и одним из её обязательных участников должен был быть Юра Зак, но Нью–Йоркская трагедия заставила его прервать свой отпуск в Германии, и Юра с женой вернулся в Америку. Тогда на нашу встречу в Ганновер, место жительства Люсика, приехал Юра Халемский, на тот момент работавший инженером–строителем в русско–немецкой фирме по закупке леса в России.
***
Всю дорогу с вокзала к своему дому Люсик расcпрашивал о пэповцах в Америке, о деталях нашей последней институтской встречи 2002 года и о тех из наших бывших, с кем я вижусь. Обедали мы вдвоём, жена Лариса была на работе. У них в семье обязанности распределены таким образом, что в связи с тем, что Люсик работает неполную рабочую неделю, а Лариса загружена сменной работой в больнице медсестрой, Вайнер частенько варит обеды. Хочу заметить, что это у него хорошо получается.
Мы разглядывали семейный фотоальбом. Люсик хвастался фотографиями второго внука, родившегося в семье старшего сына в этом году и фотографиями дочери, которая живёт самостоятельно и летом заканчивает университет. Я обратил внимание на один снимок в альбоме.
- Люсик, с кем это ты сидишь за столом? Очень знакомое лицо, но не могу вспомнить кто это.
- Это Алик Лоев гостил у меня. Хочешь поговорить с ним?
По голосу я узнал Алика сразу. Он поведал мне, что живёт в небольшом городке под Дюссельдорфом и работает инженером–строителем в маленькой немецкой фирме, что видел фильм, созданный Валей Каганович о нашей встрече 2002 года в Нью–Йорке и слыхал о создании пэповского сайтa, но не имел возможности посетить его. Наговорившись, я продиктовал ему адрес «Пэповца» и мы попрощались. Через десять минут он перезвонил и радостно сообщил, что «вышел» на сайт, познакомился с ним и по моей просьбе обещал написать о прожитых годах вне Киева.
Отдохнув, мы с Люсиком отправились на автовокзал. Меня ожидал сюрприз. Автобус Дюсcельдорф - Киев, в котором ехал наш бывший начальник отдела, Райгородецкий, должен был сделать остановку в Ганновере. Поддерживая связь по мобильному телефону, Леонид Яковлевич сообщил, что автобус опаздывает на час. Интересно, что доступный автобусный вид сообщения между Германией и Россией, а также Украиной, организованный русскими предпринимателями, стал очень популярным среди иммигрантов, но пока ещё не очень аккуратным. У нас появился час свободного времени. Я продолжил своё знакомство с городом. Люсик успел рассказать мне о пребывании в Монголии и о том, как не состоялась его вторая поездка в ту же “счастливую заграницу”, то ли из–за отсутствия ему замены в новом отделе тепловых сетей, то ли из–за нежелания начальника отпустить. Сегодня это уже не имеет значения, но в те годы такая командировка была бы большим материальным подспорьем семье. Люсику было что рассказать, ведь он проработал в ПЭПе более 30 лет. После длительной прогулки мы вернулись на автовокзал, но никого не застали в «русском отсеке». Я высказал предположение, что автобус уже ушёл. Люсик незамедлительно связался по телефону с Райгородецким. Оказалось, что водитель принял «смелое» решение не заезжать в Ганновер, чтобы хоть как–то наверстать опоздание. Я столкнулся с бизнесом "по–русски”. Даже если не было ожидающих пассажиров, но остановка была запланирована, её должны были осуществить.
На второй день, по совету Ларисы, жены Люсика, мы отправились в местный парк. На протяжении трёхчасовой прогулки вокруг паркового озера Вайнер рассказывал мне о событиях и изменениях в институте после моего отъезда, о трудностях своего переселения в Германию, о разлуке с семьёй сына и сравнительно недавнем их воссоединении, о невозможности устройства на работу по специальности из-за недостаточных знаний немецкого языка и предпенсионного возраста. Вайнеры эмигрировали во второй половине девяностых годов прошлого столетия. Реально оценивая ситуацию, он не унывает. Рад предоставившейся возможности работать, хоть и не инженером, и ждёт получения гражданства, которое даст ему возможность приехать в гости на наш континент.
Супружеская чета Вайнеров провожала меня на вокзал. Меня ожидала пятичасовая поездка в город моего пребывания. Уже в поезде, не теряя времени и чтобы не забыть последовательность событий, я начал описывать нашу встречу. Мы беседовали с Люсиком ещё неоднократно по телефону, а последний разговор состоялся при очень интересных обстоятельствах.
Забегая вперёд в своём повествовании, хочу поведать об одной интересной встрече. Проведя первые девять дней своего европейского отпуска в Чехии, мы с женой возвращались ночным поездом из Карловых Вар, где вымывали из организма немецкое пиво. Поезд прибыл во Франкфурт в 6:30 утра, а наш запланированный тур в Канны и Ниццу с русской группой должен был стартовать в 10 часов вечера.
Первоначально хотелось посетить, коль мы уже в Европе, скандинавские страны и ставка была сделана на русскоязычный тур, который рекламирует туристическое агенство «Телис» во Франкфурте. Состыковавшись с ними по интернету, мы забронировали места ещё весной. Преимущества русскоязычных европейских туров – это доступная цена и профессионализм гидов, а неудобство состоит в том, что если не набирается больше половины группы, то тур отменяется. Как объяснили нам по телефону в конце июня устроители поездки, для русских «социальщиков» это путешествие дороговато, а американцы и израильтяне стали бояться летать, так что в нашем заранее запланированном отпуске появилось «окно» в 10 дней. Таким образом, мы провели, без сожаления, 9 дней в Карловых Варах, городе–побратиме Миргорода и Трусковцa.
Итак, прибыв во Франкфурт и не став переоценивать своих возможностей, мы сняли гостиницу в пяти минутах ходьбы от центрального вокзала, где отдохнули до полудня, а потом решили взять экскурсию по городу. В назначенное время представитель городского туристического агенства пришёл за нами в гостиницу и провёл к двухэтажному экскурсионному автобусу, где нас ожидала многонациональная группа туристов, желающих познакомиться с достопримечательностями города. Я не удивился, услышав русскую речь в рядах ожидающих. Группа из четырёх человек громко обменивалась впечатлениями. Будучи человеком общительным, моя жена тут же разговорилась с гостями города. Ими оказались две подруги, бывшие львовянки. Одна - с мужем – австралийцем, Билом, накануне прилетела из Мельбурна, где уже проживает 25 лет, а другая, - для встречи с подругой прилетела из Ганновера. В автобусе мы уже сидели рядом. При упоминании немецкого города Ганновера, я не замедлил вслух напомнить жене, что там проживает Люсик.
- Какой Люсик?, - вскинув брови, спросила Дора, львовянка–ганноверчанка.
- Люсик Вайнер, – незамедлительно выпалил я, – мой бывший сотрудник.
– Так он же работает у нас, радостно обьявила Дора, обернувшись ко мне на 180º, при этом уже потеряв интерес к непонятной англоговорящей экскурсии, которую купила только ради своей австралийcкoй подруги. Дорын супруг, Боря, незамедлительно набрал по мобильному телефону номер. Поздoровавшись с кем–то, он передал мне трубку. Люсик был приятно удивлён и не сразу осознал, что происходит. Ведь десять дней назад мы попрощались. Я поздравил его с получением гражданства. Эту новость мне сообщила жена Люсика , в одном из последних телефонных разговоров.
Экскурсия по Франкфурту была дополнена обменом впечатлений трёх супружеских пар, выходцев из бывшего Cоюза, ныне проживающих на трёх разных континентах. В каком–то плане мне повезло, я нашёл хороших знакомых Люсика Вайнера и, не останавливаясь на достигнутом, решил испытать своё счастье ещё раз, спросив Аллу – австралийку, не знает ли она Мусю Ольшанскую, проживающую в Сиднее. Отрицательный ответ меня не огорчил.
- И всё таки, мир тесен, как принято говорить в таких случаях,- заявила моя жена.
Hе согласиться было трудно.
V
Наум Розовский разыскал меня в Германии через бывших сослуживцев, Валю Парташникову и Юлю Тонконогую. Он рассказал мне по телефону шутку 30ти-летней давности, которую мы с ним разыграли в институте, о которой я напрочь забыл. Он напомнил мне, что я был инициатором и идейным вдохновителем розыгрыша коллектива, который поверил в то, что Наум выиграл легковую машину по лотерее. Он дал мне обещание, что напишет в деталях об этом сам. Из продолжительной беседы я узнал, что его семья в полном составе - он с женой, дочь с мужем, внучка с мужем и правнучкой - проживают в Нюренберге вот уже второй год. Розовский настоятельно приглашал меня посетить его город, не осознавая, будучи «безлoшадным» пенсионером, что езды мне на машине к нему окoло четырех часов.
– Ну что тебе стоит, – удивлялся он, – а ты знаешь, что моя дочь работала с твоей женой и она была у неё во дворце бракосочетания?
За две недели до окончания моего срока пребывания в Германии, как мы и планировали, ко мне прилетела жена и так совпало, что на последующие 10 дней я был направлен по работе в Баварию, в маленький городок, неподалёку от Нюренберга. Мы созвонились и Наум продиктовал мне свой адрес.
Решение было принято моментально. В один из погожих дней, после работы, мы решили подъехать повидаться с семьёй Наума. На телефонный звонок никто не отвечал. Я позвонил к Свете, дочери Розовского, и попросил зятя Мишу оповестить Наума Ильича о нашем приезде.
- Да я с ним только что говорил, – обнадёжил меня Миша, – он, наверно, вышел во двор подышать воздухом.
Дорога заняла не больше 45 минут, я без труда нашёл его дом. На звонок в парадном, также как и часом раньше на телефонный, никто не ответил. В поисках телефона–автомата мы сделали пару дежурных кругов вокруг комплекса жилых домов, расположенного в тихой зеленой зоне пригорода Нюренберга. Такового там не оказалось. Немного смутившись сложившейся ситуацией, мы стали прохаживаться вдоль улицы перед домом Наума. Я не знаю, как долго это продолжалось, но в одном из редких прохожих в конце квартала, я заподозрил Розовского. Поровнявшись с ним, я обратился к нему по–русски:
- Разрешите вам помочь поднести покупки.
- Нет, спасибо, мне не тяжело, – прижимая к себе авоську ответил Наум, – подожди, это ты, Павлик?
- А что, ещё можно узнать? – спросил я, – наверно, скорее по голосу, чем по волосу.
- Но ведь ты обещал позвонить, как же так? – не веря случившемуся спрашивал растерявшийся Розовский.
- У нас в Америке тоже без приглашения в гости не ходят, – оправдывался я, – но твой зять заверил меня, что ты дома.
После дружеских объятий и внимательного осмотра, мы заверили друг друга, что почти не изменились.
- Фира, посмотри, кто к нам приехал, обратился Наум к подходившей к нам женщине с такими же двумя авоськами в руках.
Не дав ему передохнуть, я закомандовал поехать в магазин, т.к., чтобы не терять время, сразу выехал после работы, и, как говорят в народе, пришёл в дом с пустыми руками. Русский продовольственный магазин, куда мы приехали, не уступал, по размерам, средней руки американскому супермаркету, а выбор спиртных напитков, а особеннно водок, воистину удивил меня. Мы сделали небольшой шопинг и вернулись домой, где женщины готовились к приёму незванных гостей. Подоспела помощь в лице дочери Светы и зятя Миши. В ожидаии готовившегося ужина, мы разбились на две группы, Света с Норой и я с Наумом. Мы расселись в разных концах комнаты, перебивая друг друга нахлынувшими воспоминаниями. И только было слышно: «А помнишь...А где эта... А где тот, как его звали?»
После второй рюмки водки Наум стал рассказывать истории из жизни ПЭПа с указанием мест происшествий, имён участников и времён года. Я позавидовал белой завистью на память этого немолодого, но прекрасно сохранившегося прадедушки. Кульминацией вечера был хрестоматийный рассказ о трёх «евреях–алкоголиках», задержанных милицией на пляже, на левом берегу Днепра.
За это надо было выпить. Хозяин делал короткие передышки и наливал очередную стопку. Ощущалась многолетняя проектно–застольная закалка бывшего прораба. О том, что я уеду к себе в гостиницу, уже речи не было. Нас решили оставить на ночлег, а утром, «с петухами», отправить в путь. Как читатель догадался, я взял «честное партийное» слово с участника попойки Наума, что он напишет персонально обо всём проиcшедшем, включая выговор по партийной линии.
Чтоб немного разгрузить себя после обильного ужина, мы вышли на улицу проводить дочь с мужем до автобуса. Машиной пока никто из членов семьи Розовского не обзавёлся. Наум полон оптимизма, по возможности помогает семьям дочери и внучки, сотрудничает в местной русскоязычной газете, переговаривается по телефону с бывшими сослуживцами и ещё успевает путешествовать, пользуясь льготными поездками русских туристических агенств.
Утром, как и было запланировано, он разбудил нас, напоил чаем и проводил до машины. Я успел приехать в гостиницу, принять душ и переодеться. На работе я старался не разговаривать, чтоб не учуяли мой вчерашний загул. Ведь не поймут, подумал я. Через день я отправил жену поездом в Нюренберг, где её гидами по городу были дочь и зять Наума.
Мы все трезво смотрим на вещи и не ожидаем ничего сверхестественного на нашем новом месте жительства. Не взирая на количество прожитых лет заграницей, мы всё ещё корнями остались в нашем прошлом. «Не состоявшихся», по уважительной причине, иммигрантов частенько точит «червь» неудовлетворения. Ни к чему хорошему такое состояние привести не может. На сегодняшний день мы повидали обе стороны медали и не должны ни о чём сожалеть. Как бы там ни было, практически все улучшили свои жилищные условия, а медицинское обслуживание и обеспечения всех видов не идут ни в какое сравнение с упомянутыми выше пунктами в прошлой жизни. А то, что нет работы по специальности, то поинтересуйтесь судьбами тех заслуженных коллег, кто не решился на этот отчаянный шаг и остался верен стране «развивающегося социализма». Мы каждый выбрали свой путь в жизни и не в праве осуждать друг друга. Это не период гражданской войны, когда брат убивал брата за враждебные политические убеждения. Ещё неизвестно, кто из нас прав. Пусть история нас рассудит. А мы же займёмся решением более лёгких задач, как например, нашего общения, пересказом наших жизненных историй с помощью интернета и личных встреч. Я уверен, что многим из нас не безразличны судьбы пэповцев, в какой части света они бы не находились и при какой государственной структуре они бы не проживали.
Сегодня же я расцениваю мою поездку в Германию, как подарок судьбы и за это говорю, спасибо.
Продолжение следует: Часть 2 “Янки” в Германии
