Родительский дом

Человек как личность - величайшая загадка в мире. Человек может познавать себя, потому что он существо двойственное и противоречивое, высокое и низкое, свободное и рабское, способное к падению и подъему, к великой любви и жертве, к великой жестокости и беспредельному эгоизму. Личность должна себя создавать, обогащать, наполнять содержанием на протяжении всей своей жизни. Только личности свойственно человеческое достоинство и бескорыстие. А пустая душа и духовная бедность невосприимчивы ни к чему.

В одном из местечек в черте оседлости, расположенном в Мглинском уезде Гомельской губернии России, жила бедная семья раввина Элии Итина с женой и девятью детьми. Тяжелое было время, хотя для евреев время никогда не было легким - бесконечные погромы, нищета и голод. Начинался двадцатый век и принесет ли он удачу и облегчение - никто не знал, а главное, и не надеялся. Люди искали выхода из безнадежного положения.

Некоторые семьи, собрав нехитрые пожитки, уехали в благословенную Америку, другие с  тяжелым сердцем собирались в дальнюю дорогу, а третьи еще только раздумывали. Из семьи Итиных большинство повзрослевших детей осталось в России, только средняя дочь с женихом уехала в Америку, а старший брат с одной из сестер добрались до Палестины.

Брат вступил в местный отряд самообороны. Сестра, голубоглазая шатенка, встретила соотечественника, и они поженились. Жили и работали в кибуце и ждали прибавления в семье. С интервалом в два-три года родились у них три дочери. Время бежит быстро и не как вода равнинной  реки, а как стремительный водопад. Вот уже и дочери подросли и разъехались в поисках своей единственной судьбы.

Старшая дочь Хасида поселилась в городе Ришон-ле-Цион, расположенном в центре Израиля на берегу Средиземного моря,
недалеко от Тель-Авива. Там она познакомилась и полюбила молодого парня Шломи из Румынии, сыграли скромную свадьбу. Кроме двух сестер с женихами и приглашенного раввина никто более не присутствовал. К тому времени родители Хасиды умерли, жених был тоже сиротой, а связи с родными из России никогда  и не было.

Естественно, что их родным  языком стал иврит, русским никто не владел. Только Гриша, жених младшей сестры, прекрасно изъяснялся по-русски, знал наизусть много стихотворений любимого им Пушкина. В 1925 году он на лодке ночью с огромной предосторожностью подплыл к берегу Тель-Авива. Ему удалось избежать столкновения с англичанами, имевшими в то время мандат на эту территорию и всячески препятствовавшими проникновению евреев на Святую землю.

Хасида и Шломи были счастливы в любви и имели четырех дочерей. Это уже четвертое поколение родоначальника семьи - раввина Итина из России, где в результате многочисленных браков никто уже не имел голубых глаз и волнистых каштановых волос. Все девочки - настоящие сабры  - Дита, Мириам, Эдна и Зогар (означает свет, сияние) родились с темнокарими глазами, черными, как смоль, прямыми волосами и с золотистым цветом кожи. Когда младшей дочери Зоар исполнился один год, отец их, Шломи, был убит арабами. Так дети остались без отца, а мать, храня память о единственном  любимом ею мужчине, никогда больше замуж не вышла.

Разрослось древо жизни, посаженное в России Элием Итиным: возник мощный ствол с многочисленными ветвями, образовались соцветия и начало буйно плодоносить. И на каком бы континенте ни жили родственники, в жизни каждой семьи были свои потери и приобретения, плохое и хорошее, а радость и печаль соседствовали.

Старшая дочь Дита вышла замуж за молодого человека, чудом уцелевшего в немецком концлагере. Он прибыл в Тель-Авив на корабле "Exodus". После долгой голодовки и бесконечных переговоров с английскими властями пассажирам, наконец, разрешили ступить на твердую землю. Это случилось как раз в день образования государства Израиль.

Мириам с мужем ждали возвращения своего сына, у которого заканчивался двухлетний срок военной службы. Но на пороге их дома появился армейский офицер с печальным сообщением: Итай погиб во время террористического  акта, и офицер приносит семье глубокое соболезнование  от имени правительства.

Горе, разделенное многочисленными родственниками и соседями, не стало только их личной трагедией, потому что каждая минута для жителей Израиля может быть последней, и время не лечит и не облегчает боль потерь. Одних горе объединяет, любовь и привязанность становится крепче, другие не выдерживают испытания от трагедии и расходятся. Так и случилось с Мириам и ее мужем. Она не могла оставаться там, где убили ее единственного сына, и уехала в Америку.

Третья сестра - Эдна - вышла замуж за очень богатого выходца из Марокко. Достигнув всего в Израиле, семья переехала в самый дорогой и престижный городок вблизи американского Бостона. Они имеют огромное состояние: косметическую фирму в Швеции, многоэтажные здания в Бостоне; полы их дома-дворца покрыты персидскими коврами, приобретают немыслимой стоимости картины из музеев, золотые египетские фигурки, всего не перечислишь. К чему бы хозяин дворца ни прикасался, все превращается в золото, как у царя Мидаса. Но на мою робкую просьбу помочь найти работу младшему сыну отвечает решительным отказом: родственников не беру. Бизнес, деньги, нажива - вот основной смысл его жизни.

Когда Зоар вышла замуж, ее родные сестры уже имели своих детей. Хаим, муж Зогар, советский доктор химических наук, был старше ее на 14 лет. Приятной наружности, со спокойным, веселым темпераментом, ясным живым умом и высокой интеллигентностью.  Прежде он имел красавицу жену, преподававшую в Иерусалимском университете, и двух сыновей. Однажды жена уведомила его письмом, что оставляет сыновей на его, Хаима, попечение и разрывает брак. Слишком занятый наукой, Хаим не заметил, как жена охладела к нему; завела непристойный роман со своим студентом и поспешно убежала с любовником в неизвестном направлении. Часто бывает, что муж узнает последним то, о чем весь университет только и говорил. 

Непроизнесенные, невысказанные  мысли, чувства, отвращение и позор накапливались в его душе. Ничто так не спасает от бед, как внутреннее богатство, чем больше человек имеет в себе, тем меньше ему требуется извне. Таким был Хаим, человек редкой индивидуальности. К счастью, он встретил Зогар, которая стала преданной и любящей женой и настоящей матерью для его сыновей. Мальчики быстро нашли с ней контакт, делились своими проблемами, и видели в ней отзывчивого и преданного друга.

Большинство людей счастливы настолько, насколько они решили быть счастливыми. Все на свете ищут счастья, но оно не зависит от внешних условий, а только от того, что заложено внутри каждой личности. Оставив попытки иметь общих детей, Зогар и Хаим удочерили в Пуэрто-Рико маленькую прелестную крошку и пылко отдавали ей свою неистощимую родительскую любовь. Родители хотели воспитать в девочке доброту, жизнерадостность, уверенность в себе, быть любимой в семье, в детском саду, в школе. Мало ли с каким злом девочка может встретиться в жизни.

Зогар с мужем и тремя детьми оказались в числе счастливых семей. Муж никогда не придирался к жене, жена не старалась переделывать мужа. Для счастья в браке нужна взаимная любовь и снисходительность. Только достоинство следует замечать друг в друге и выражать искреннюю признательность, что стало одним из условий их счастливого брака.

Именно такая дружелюбная обстановка и создалась в семье, где не читали педагогических поэм и наставлений доктора Спока. Жизнь - это исполнение долга, в котором каждый находит свои радости. Вся семья собиралась за ужином, дети делились результатами учебы, Хаим с тонким чувством юмора рассказывал о работе; но самое большое внимание выпадало на долю дочки, Ной (на древнееврейском языке означает - спокойная, а также гранит).

Благодаря своей редкой красоте и послушному поведению она стала центром притяжения. Так в хлопотах и радости пролетели четыре года.

Неожиданно Хаиму предложили работу в США, в биотехнологическом комплексе недалеко от Бостона. Сыновья еще оставались на армейской службе в Израиле, Зогар и Ной приехали позже в квартиру, находящуюся близко от работы Хаима. Матери и дочке, знавшим только иврит, необходимо было изучить английский. Находясь в детском саду, Ной за короткое время стала бегло говорить по-английски. Матери язык давался с трудом. Дома же все говорили только на иврите.

Большим сюрпризом для семьи оказалась беременность Зогар, которая в положенный срок родила мальчика, названного Шломи - в честь деда и прадеда. Радость иметь общего ребенка немного омрачилась, когда стало ясно, что сын страдает некоторыми отклонениями от нормы. Рождение младшего братишки было для Ной большой радостью. Подросшая Ной с готовностью помогала матери во всем: играла и забавляла братика, читала книжки, одевала его и гуляла с ним. Зогар всегда восхищалась ею и радостно вздыхала, как бы еще не веря: "бог послал мне ангела".

И действительно, длинные шелковые волосы обрамляли белоснежное лицо Ной, на котором выделялись огромные невинные влажные глаза, как у святой мадонны на картинах великих художников. Девочку можно наделить любыми лестными эпитетами и все равно этого было бы недостаточно, чтобы описать всю прелесть ее тонкой и щедрой души. Красота ее являла собой совершенство, вызывающее эстетическое наслаждение. Когда она входила в комнату, казалось, что еще одно солнышко вспыхнуло теплым золотым светом, - столько обаяния и прелести исходило от Ной.

Каждый год Зогар с детьми улетала на все лето в Израиль к сестре, а Хаим присоединялся к ним только на месяц. Все любили жаркий климат, голубое небо, купание в Мертвом и Средиземном морях, белокаменные дома, шумные разноголосые улицы, восточные базары с натуральной, вкусной едой. Но тепло их сердец отдавалось главной  особенности страны - солдатам и резервистам, одетым в форму защитного цвета. Вечером в пятницу они голосуют на дорогах страны, чтобы провести с родными два свободных дня. Можно быть врачом, ученым, музыкантом, но раз в году человек получает повестку, надевает форму, берет оружие и идет исполнять свой солдатский долг.

Сыновья Хаима уже закончили свою службу, а Ной тоже мечтала об армии. Родители не считали нужным скрывать от Ной ее происхождение и однажды рассказали ей правду. Пусть лучше она узнает истину от них, чем от кого-либо другого. После такого откровения, заплаканная, она бросилась на шею Зогар и сказала, что о лучших папе и маме, чем у нее, она бы даже и не мечтала. Они рассказали дочери всего лишь один раз и больше к этой теме не возвращались. А жизнь, меж тем, продолжалась своим чередом.

Неохотно вся семья, включая сыновей Хаима, возвращалась в Новую Англию с такой переменчивой и капризной погодой. Стали искать подходящую школу для Шломи. Нашли такую в Вашингтоне. Прожив несколько лет в американской столице, семья перебралась в Филадельфию, где мальчику предложили лучший уход, более разнообразные и полезные занятия для умственного и физического развития. Купили обширный дом, обосновались в этом штате с более теплым климатом…

Вот уже 18 лет минуло со дня их переезда в Америку. В дружной семье подрастали дети, царил покой, взаимная любовь и преданность. Когда Ной oкончила школу, мать с отцом и дочерью отправились в Израиль. Ной мечтала только там  получить высшее образование. Она посоветовалась с родителями, которые предложили ее вниманию  один из лучших университетов страны - Хайфский Технион. Конечно, как лучшая ученица в школе, да еще владевшая ивритом, Ной зачислили на курс и обеспечили благоустроенным общежитием. Прощание было не простым, так как прежде они никогда не расставались. Растерянная наивная девушка стояла на ступенях учебного заведения с помутневшими от слёз глазами. Пообещали часто созваниваться.

В сентябре начались занятия, а Зогар с Хаимом вернулись в Филадельфию к своим заботам. Начинался еврейский Новый год, и все трое собирались в гости. Зогар открыла коробку с украшениями, которые дарила ей свекровь, но она оказалась пуста. Исчезла также значительная сумма денег. Как-то не укладывалось в голове сопоставление: Ной и воровство. Ведь ей родители ни в чем не отказывали. Умная женщина ничего не сказала мужу, да и Ной не стала упрекать. Это, наверное, упущение самой Зогар, она что-то недосмотрела, недодала дочери. И вспомнила она тогда пословицу: посеешь поступок - пожнешь характер, посеешь характер - пожнешь судьбу. Внутреннее смятение, обиду, боль несбывшихся ожиданий, растерянность, позор  чувствовала Зогар, обнаружив кражу.

Обеспокоенная мать часто звонила Ной, но не слышала в ее голосе ответной доброты, радости, дружелюбия.

Так в разлуке и тяжелых сомнениях прошел год. Летом семья снова посетила Израиль, и, как всегда, остановилась у родной сестры Зогар. Она звонила дочери и просила навестить их. Но Ной с несвойственной ей сухостью твердо отказалась: "если хочешь увидеть меня - приезжай ты, но только одна". Это был другой человек, чужой и незнакомый. Стало страшно за судьбу ее дочери, и она еще нe раз предпринимала попытки убедить Ной приехать. Тщетно. И тогда Зогар в сердцах сказала: "я взяла тебя на улице, на улицу ты и вернулась. Жаль". 

Судьба продает дорого то, что обещает дать, да и переменчива: плохие дни чередуются с очень плохими. Какая же судьба ожидает ее дочь?

Ной давно бросила учебу, об армии мечтала только в Америке, живет с местным парнем в его семье. Она беспечно  перечеркнула двадцать лет трепетной любви к ней родителей и не слышит плача больного брата, тоскующего по ней. Не поклонилась ни матери своей, ни отцу и забыла дорогу к родительскому дому. Ее твердокаменное, как гранит, сердце, оказалось глухим.

Брешь, образовавшаяся в сердцах, никогда не затянется. Горе не приходит одно - в возрасте 20 лет Шломи не стало…