ИЗБЫ ЛУБЯНАЯ И ЛЕДЯНАЯ

Заяц и лиса

Что мы здесь засели, блажная пара,
на заклятом месте, под дубом старым, –
это, знамо дело, сошлись планиды,
наши обиды.

Мы одно-другое промеж поделим,
мы собою место навек заселим,
чтоб никто другой нюхом вещим, нет ли,
знать наши петли

не сумел народ, всяка тварь лесная.
Две избы. Любая тут ледяная,
где порою зимней такие стужи
снутри, снаружи!

И мы в этой доле равны друг другу;
подставляя стены под злую вьюгу,
мы сидим, не пикнем. И стынет время,
общее время.

2

Они не то чтоб в дружбе, но вражда
зимой не та, все вымерзают чувства.
И нет того задора, чтобы рвать
худую плоть.
                           Вдруг понимаешь: страха
при виде рыжей нет…
                                            И встали рядом
два дома, две избы.
                                      Не каждый плотник
так строит, чтобы до конца времён,
но можно заселяться…
                                             Ледяная
и лубяная. Тут кому чего…

3

СТРОФА

Кренится всякая изба,
трещит углами.
Вкось-вкривь сруб на гнилых столбах.
И скат над нами

весь ходуном. И как тут жить,
где продувные
ветра давай по миру выть,
быть затяжные?

АНТИСТРОФА

Уж как-нибудь за божий срок
зимы прекрасной
мы сможем вытвердить урок,
прямой и ясный,

небытия. Сохранена
под толщей, льдами,
легла нетленная страна
со всеми нами.

4

Но
приходит весна,
запахом тления щекочет ноздри!
Славная весна,
дружная весна,
о, не слишком ли ранняя весна?

И чего бы нам с той весны?
А вот…

5

Хоть как строй нетленную келью,
но ярое солнце взойдёт,
даст волю земному веселью,
и потом изба изойдёт,

и рухнут чудесные своды,
как не было, стены падут.
Подспудные силы природы
покоя весной не дадут.

***

Разбуженный дружной капелью,
встаёт для весны человек,
кому бы в тяжолом похмелье
лежать, весь полёживать век.

Вскипают старинные злобы,
нам есть что с тобою делить –
мы, здешние, мёртвые оба,
не можем друг друга простить!

6

Избушка лубяная тут как тут
стоит; чего ей сделается: мёртвый,
надёжный матерьял. Что было лесом,
не станет зеленеть, шуметь над нами,
над местом, где стояло срубом сруб,
стена стеною, дранка дранкой, луб…

Жива вода, текуча и бурлива;
как ни морозь, ей нипочём весь опыт
блестящий, ровный, твёрдый. Чуть чего –
лучей побольше солнечных – давай
плескай, теки. Не помнит ни о чём.

И будет ли ей новая зима?

***

Не надо ведь лисе чужого дома,
но и сидеть глядеть на мокром месте,
как кто-то против отчего закона –
«вода зимой покров, а летом небо!», –
как кто-то укрывается от света
стенами, крышей. Гнать его, свистать…

7

 Лиса

Уходи, враг белый, враг – заяц русый,
убегай, враг, лесом, петляй долиной,
нет тебе здесь места и нет помина.
Празднуй, заяц, лето и празднуй труса!

Под капелью, прелью плутай, разбойник,
я на месте зимнем одна засяду
ждать суда благого, что твой покойник,
месяцы кряду.

 Заяц

Выжила из дому. От твари рыжей
беды мои, беды, бегу побегом;
кто она такая, что холод ближе,
чем когда зима заметала снегом?

Я найду, зайчишка, кто обезглавит,
кто её прогонит, сживёт со свету,
кто зиме успеет, в предел поставит
здешнюю мету.

8

И поскакал.
Много кого он прельщал.
Чего обещал?
Места в дому –
это в тесном-то одному!
Всякой еды-питья –
со стола, где одна кутья!
Всякого веселья –
во времена-то похмелья!

9

Находил жалельников
заяц – толк
есть ли от подельников?
Вол и волк

приходили с шкурою
спорить, с ней,
доводы их смурые
все сильней

её кривды. Вон она –
ни о чём!
Но как заведённая,
как живьём:

выпрыгну, мол, выскочу
в белый свет,
бельма, сука, выкачу,
спасу нет!

Как пойдут по улице
вой, клочки,
тут судьбе ссутулиться,
тут – апчхи

всякому проклятию.
Пот и дрожь.
Страх на вашу братию
наша ложь!

10

Не страшно визгов лисьих. Страшно так…
от места – его воздуха и вида.
Вот и бегут, едва какой-то повод
представится…
                               Весь лес облазил заяц,
кого попало звал с собою правду
отстаивать.
                       Нашёлся наконец
ему защитник ярый, громкий, яркий.

11

Знаем, кто ходит с косою по нашим дебрям,
нас не обманешь
видом пустяшным да цветом зряшным.
Криком петушьим смертно зайдутся души!
Души старинные, души звериные –
наши души!

***

Хвост его выше, ярче
всяких деревьев, к небу!
Крик его громче, жарче
всяких ветров по нИзу!
Птица, такая птица –
с самого солнца, неба.
Под-земный мир дымится,
тлится огонь поддонный.

***

Чтобы не было греха,
подпустили петуха!
Лётает, огнём пылает,
нас без продыху снедает!

Уравняет нас огонь,
что горючее ни тронь –
станет пеплом, бывшим жаром,
тьме-земле нещедрым даром!

Все, как есть, мы прогорим,
мёртвым нам и нам живым,
правым нам и нам неправым
гарь одна, по ветру слава!
 
12

Осмелел заяц.

 Заяц

Выйди, лиса, на улицу, лик свой рыжий
покажи, лиса, зад худой, бесстыжий,
повертись юлой, как положено смерти кстати
всякой твари хитрой, чья хитрость уже не катит.

Мы тебя, лиса, ох уважим, косою встретим,
по вертлявой шее ловко казнить уметим,
будет моя избушка опять, навсегда моею,
вымету за лисою чисто-пусто, как я умею!

Ах, лубяное счастье, моё навсегда приволье,
ах, мой уют последний и праведных снов раздолье,
буду я дни и ночи, буду я лета-зимы
в доме лежать-полёживать целый и невредимый.

13

А что не выйти, если так зовут,
задорно выкликают? И лиса
выскакивает. С ней расчёт простой!
Как факел полыхнула. РыжаЯ!
Огнём заёмным в масть ей…
                                                        Взвеселился
дурашка заяц наш…
                                         Но что предел
летучему огню? Снедь лубяная
ох как любезна пламени… Сияет
не надо лучше… И беглец русак
не убежал… Вот ни костей, ни шкуры…

14

Огненные стансы

Ходит-бродит, без разбору,
что попало жрёт!
Кто достался в эту пору,
с теми и расчёт!

***

Пламя новое взбегает
по тебе и мне,
свои всполохи кидает
по окрест весне.

***

Где тут чьи седые пеплы –
заячьи? мои?
Смерти, судьбы к нам ослепли,
нам скончали дни.

***

Ни приюта, ни помина –
ничего от нас,
кроме сказочки старинной,
как Господь не спас!

***

Но огню не вечно лётать,
сгоним петуха
со свету – ему работать
больше нет греха.

15

Снова чувствуется дыхание зимы.
Вода снова сделается льдом, но пепел останется пеплом.

Доевший всё, огонь сам по себе
затихает, умирает – нет его.
Хорошо после гула-пламени
посидеть на пустом нашем месте,
помыслить о делах нестрашных.

Когда-нибудь в добрый час
застынет, простынет время
и наши ледяные избы
встанут навек поставлены,
и нет в них какого тления!

Прекратятся судьбы звериные,
прекратятся судьбы людские.
В общем их примирении,
в общем оледенении –
вечность тиха наставшая.

Что твои лисьи хитрости,
заячии что трусости?
Что нам судиться, ссориться? –
Ляжем, зверьё прощённое,
в избы общие, братские.

16

Вечный север прибирает
первозданные края,
само время замирает –
кровь ледяная моя.

Продувные лубяные
избы тоже в свет и лёд
одеваются – иные
среди наших как погод?