Инверсный карго-культ

Инверсный карго-культ

В декабре 2017 г. в научном журнале «Человек>Общество>Государство» состоялся круглый стол, посвященный отношениям России с зарубежными странами. Приглашен был и я. Вот текст моего выступления.

http://uyrgii.ru/sites/default/files/Vladimir/maket_chelovek_1_1_0.pdf

Итак, темы выступлений круглого стола "Россия и зарубежные страны: искусство созидать" могут быть самыми разнообразными, и очень приветствуется полемический задор и стилистика живого разговора. Что импонирует – вспоминаются рыцари Круглого стола, свобода и честь, доблесть и отвага. Но тема смущает…

Ибо созидание не самая сильная сторона России, особенно в отношениях с зарубежными странами. Никогда еще со времен холодной войны они не были так плохи. Страна в изоляции и это очевидно. И, судя по всему, та будет усиливаться, причем большой вклад в этот процесс вносит сама Россия. Изоляция же, как известно, ведет не к созиданию, но к стагнации и деградации и первыми страдают даже не наука и высокие технологии – на это, как показала практика, требуется хотя бы одно поколение упадка образования и профессионального обучения, а такие хрупкие вещи, как право и мораль ‑ они девальвируются очень быстро!

Юрий Домбровский в романе «Факультет ненужных вещей» полагал, что пишет о прошлом, но заглянул в будущее. На наших глазах замыкается очередной виток спирали и страна возвращается к разрушению основ, на которых держится цивилизованное общество. Ненужные вещи ‑ это право в его юридическом и общечеловеческом смысле, это совесть, стыд, и прочие издержки культуры и цивилизации. Ну а поскольку мораль предмет тонкий и со времен Морального кодекса коммунизма к ней апеллируют все реже, то поговорим о праве.

Нужна ли России конституция?

Не так давно Владимир Бортко, первый заместитель председателя комитета Думы по культуре, внес законопроект о Конституционном собрании. Сей орган сможет изменять Основной закон России. В члены собрания Бортко предлагает президента РФ, всех членов Конституционного суда, председателя Верховного суда, всех сенаторов, сто депутатов Госдумы во главе с председателем и "100 признанных специалистов по вопросам права, назначенных президентом". Всего 400 человек.

Бортко поддержал не менее проницательный Жириновский и предложил заодно поменять название главы государства: "чужое западное слово "президент" можно заменить на "верховный правитель", "председатель" или "начальник". Тут он угадал: проект явно направлен на усиление позиций президента.

Прогрессивная общественность, разумеется, встала на защиту основного закона и мои деликатные намеки на тот печальный факт, что законы в России служат лишь для удержания населения и политических противников в узде, и что конституцию нарушают в первую очередь, встретили возражения. Написал я в Фейсбуке комментарий к призыву известного журналиста Игоря Яковенко защитить самое святое и завязался у нас небольшой диалог:

Юрий Кирпичев: Непонятно, о чем плач вот уже третий день? Разве опереточная конституция в России играет хоть какую-то роль? Хоть кто-то на нее обращал внимание? Хоть кого-то она когда-то останавливала?

Игорь Яковенко: Плача, уважаемый Юрий Кирпичев, никакого нет. Правда, благодаря статье 15, часть 4, тысячи людей получают защиту от беспредела, а еще сотни тысяч она реально спасает, поскольку держиморды на краешке своих тупых мозгов удерживают мысль, что в случае чего могут быть проблемы с международным судом. И так по всем статьям, перечисленным в комментируемой колонке. То же и с отменой смертной казни и пр. Имперские режимы фашистского типа бывают разными. Не видеть этого ‑ странно. Я в этом смысле оптимист, поскольку точно знаю, что может быть хуже.

Ю. К.: Извините, Игорь, но я что-то не слыхал о сдерживающем влиянии конституции в России, не помню таких примеров. Зато знаю массу случаев ее нарушений, такую массу, что не стоит даже говорить о действенности конституции. О ней вспоминают лишь в ритуальных целях».

И. Я.: «Меньше всего я гожусь на роль защитника ельцинской Конституции, а также на роль человека, утверждающего, что РФ ‑ правовое государство. Но есть очевидные факты, и если Вы их не знаете, это не значит, что их нет. Есть решения Страсбургского суда по России, масса. Все они в пользу истцов. Это ‑ работа статьи 15, часть 4. Мы привыкли жить в метафорах, например, утверждаем, что в России не работают законы. Как метафора в публицистике ‑ ОК. Как истина ‑ чушь. Еще раз. Конституция работает очень плохо, как и закон в РФ. Но ее ухудшение (отмена), как и ухудшение законодательства сделает ситуацию в стране намного хуже. Нам еще есть, куда падать.

Ю.К.: «Ну и что с того, что решения Страсбургского суда в пользу истцов, если Россия не собирается их выполнять и это очевидный факт? И даже использование Вами, Игорь, такого сильного аргумента как «чушь» не делает утверждение, что в России работают законы, истиной. Ее конституция ‑ это деревянный паровоз, предшественник известного карго-культа. Но построившие его туземцы напрасно думают, что он будет работать. Дело вовсе не в конституции, а в самой России и в ее народе».

Страны, чьи народы впитали уважение к законам с молоком матери в течение многих поколений, и без конституций живут неплохо. А тем, у кого закон что дышло, никакие конституции не помогут.

Деревянный паровоз и обратный карго-культ

Но если про конституцию многие слыхали, то про деревянный паровоз надо бы пояснить и самое время применить стилистику живого разговора. Итак, в позапрошлом веке несколько крестьян из глухой русской деревни побывали в городе и поняли, что живут очень бедно и плохо. Что у них есть в деревне, кроме покосившихся изб и непролазной грязи? А ничего нет. Ни лавок и магазинов, набитых товаром, ни мощеных улиц с экипажами, ни школ, ни театров, даже кабак и тот далеко, в уездном селе. Но почему в городе все это есть в изобилии, а у них нет и в помине?

Может, они меньше горожан работают и потому бедны? Нет, как будто, и даже наоборот, трудятся они в своей залесной Загибаловке от зари до зари, света белого не видя, только осенью и передых, когда грязь совсем уж непролазная становится, так что до нужника не дойдешь – лапти потеряешь. Тогда как городские только и делают, что по улицам фланируют, в магазины захаживают, в чайных посиживают, кофей-мадеру пьют, со своими фифами жуируют и в ус не дуют. Значит, не в этом дело, не в труде-работе, в том числе и над собой. А в чем?

Думали они, думали, немыты головы ломали, пока одного не осенило. Он объяснил коллегам: а потому в городе все это богачество есть, что идет к нему железная дорога. По ней оно все и подвозится. Вот он, ключ к просперити! И порешили православные не ждать милостей от природы, но совершить большой скачок из темного прошлого прямо в светлое будущее. Чтобы все, значит, всем ‑ и сразу!

Воротились они из анабазиса в родную Козолуповку, сход собрали, ситуацию осветили и всем миром положили строить железную дорогу от центра деревни и до ближайшего выгона. А на ней поставить паровоз. Поскольку же с железом было негусто и даже лошади в этой Мухосрановке ходили некованые, то строить пришлось из дерева, благо, его хватало. Лес как-никак вокруг, глухомань, как и было сказано, так что все мужики не худо орудовали топором и даже брились им.

Н-дас. И вот срубили они, значит, паровоз. Почти как настоящий, даже дым из трубы шел ‑ посадили внутри мальчонку, чтобы костерок раздувал и сыру траву подбрасывал. Со свистком и паром, правда, не получилось, дерево оно и есть дерево, большой огонь не разведешь, полыхнет и поминай, как звали. А для пущей вящести катали паровоз по деревянным рельсам туда-сюда, от выгона до таун-центра и обратно.

Увы, ожидания не сбылись и прорыв в будущее не удался. Сколько ни вглядывались пейзане вдаль с околицы, а ответного дыма не увидали и товары к ним не прибыли. Зато деревянный паровоз стал символом и появился намного раньше карго-культа и деревянных самолетов жителей островов Тихого океана.

После Второй мировой войны поток грузов на острова, служившие американцам базами, прекратился и туземцы, привыкшие к заморским товарам, расстроились. Чтобы снова получить вожделенный груз и увидеть парашюты и самолеты с ним, они имитировали действия солдат, моряков и лётчиков. Они строили из дерева и плели из тростника свои самолёты в натуральную величину, контрольно-диспетчерские вышки и маяки, делали наушники из половинок кокоса, изображали сигналы посадки на имитациях взлётно-посадочных полос, зажигали факелы для освещения этих ВПП и маяков и так далее.

Так вот, российская конституция это тот же деревянный паровоз и проявление карго-культа. Россияне надеются, что, скопировав общественные институты развитых стран, они тоже одним махом окажутся в их рядах ‑ и принимают конституции, которым не собираются следовать, устраивают парламент, который сами же потом называют «бешеным принтером», создают инновационные центры типа Сколково, от которых никакой отдачи, несмотря на потраченные миллиарды, вводят должность президента…

В общем, дым из трубы почти как настоящий, но паровоз стоит на месте и помаленьку гниет. Именно имея в виду Россию, политолог Екатерина Шульман ввела понятие «обратного карго-культа». Ее общественные структуры скопированы у других стран, но являются поверхностной имитацией и работают значительно хуже оригинала. При этом часто совершается логическая подмена понятий ‑ принципы работы передовых общественных институтов объявляются ложными, потому что плохо работает их имитация. После чего страна отторгает западные ценности и возвращается к самобытной кондовости. Что мы и наблюдаем.

Недаром Путин недавно открывал в Крыму (кстати, на днях ООН официально признала Россию страной-оккупантом) памятник Александру III, который свернул Россию с пути реформ. По рассказу супруги его отца, Александра Освободителя, когда умирал Николай I, эпоха которого чрезвычайно напоминает нынешнюю, «одной из его последних фраз, обращенных к сыну, была: «Держи все   держи все». Эти слова сопровождались энергичным жестом руки, обозначавшим, что держать нужно крепко». То есть, рука царя сжалась в кулак. А за много лет до того при упоминании о народах, населяющих Россию, Николай спросил сына: «А чем все это держится?» Тот дал заученный ответ: «Самодержавием и законами».

— Законами? — усмехнулся отец, — нет, самодержавием и вот чем, вот чем, вот чем!

И при каждом повторении этих слов он махал сжатым кулаком.

В этом с императором вполне соглашался известный редактор Н. Надеждин, опубликовавший в своем журнале «Телескоп» вольнодумную статью Чаадаева. В том же 1836 году поместил он в двух номерах журнала и свою программную статью «Европеизм и народность в отношении к русской словесности». В ней отстаивал право России быть самой собой, не слишком заглядываясь на Европу, но опираясь на свои немеряные силы, на единство верхов и низов, спаянное православной верой.

Завершает свои инвективы Николай Иванович известной формулой, каковая, на мой взгляд, отражает и нынешние реалии: «В основание нашему просвещению положены православие, самодержавие и народность». Здесь он повторяет принципы, изложенные графом Уваровым в докладе Николаю I при вступлении 19 ноября 1833 года в должность министра народного просвещения. Развивая его знаменитую триаду, начальник III отделения Бенкендорф и объяснял вскоре Чаадаеву, что прошлое России удивительно, настоящее прекрасно, а будущее выше всяких представлений! Тот же, кто думает иначе ‑ сумасшедший.

Так вот, народность в понимании Надеждина наиболее полно проявилась… в кулаке: «Европейцу как хвалиться своим тщедушным, крохотным кулачишком? Только русский владеет кулаком настоящим, кулаком comme il faut, идеалом кулака. И, право, в этом кулаке нет ничего предосудительного, ничего низкого, ничего варварского, напротив, очень много значения, силы, поэзии!»

Н-дас. «Русь, куда ж несешься ты?» ‑ писал восторженный Гоголь, но не указал, куда именно мчится деревянный паровоз, распугивая изумленные народы. А мчится он в обратную сторону. Россия ‑ страна-контрамот, Помните термин Стругацких из повести «Понедельник начинается в субботу»? Она движется против течения времени. Об этом говорит и то, что ажиотаж защитников конституции быстро сошел на нет. В глубине души все понимают, что от нее, да и от них, абсолютно ничего не зависит.

И еще о Гоголе. Белинский писал ему о России: "Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, ... где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей."

Писаны сии строки в 1847 году, но что с тех пор изменилось? И верите ли вы, что перемены вообще возможны? Боюсь, Россия инвариантна в любой системе координат и в принципе не реформируема.

Инверсный карго-культ

Многим могут не понравиться мои заключения, но не спешите называть меня русофобом. Ибо русофобия нынче это естественный, логичный и хорошо обдуманный ответ мира на поведение России. О чем говорить, если ее стремление к разрушению настигло меня и в Америке! С приходом Трампа, а давно не секрет, что этому способствовали русские и согласно недавним данным опросов Pew Research Center, уже 59% американцев в этом не сомневаются, страна поляризовалась. Резко вырос уровень агрессии, под угрозой оказались базовые принципы морали, на которых построены США, а число антисемитских выходок, к примеру, возросло почти вдвое. Корреляция тут однозначна и несомненна и большую роль сыграло русское информационное наступление. Поэтому работает комиссия специального прокурора Роберта Мюллера, ответные меры против русского влияния принимают и страны Европы.

Вслед за Екатериной Шульман я назвал бы подобное негативное влияние инверсным карго-культом: не в силах подняться до высот современной цивилизации, Россия стремиться опустить мировой уровень до своего. Кое-что удается, но конечный итог будет явно не в ее пользу.